— Ты чокнутый! — воскликнула она.

Он дал газ и поехал по боковой улице, по которой во время курортного сезона был разрешен проезд. Они выехали на шоссе. В ажиотаже он резко обошел несколько старых семейных колымаг, проскочил под носом коричневого громоздкого «Вольво», помахал рукой водителю автобуса, который яростно замигал фарами, а потом поглубже уселся в кресло. После этой небольшой стремительной операции там, на набережной, в нем снова проснулась жажда приключений: уж во всяком случае он сумел проделать что-то стоящее на этой сонной, забитой торгашами улице! Это придавало жизни вкус! Он держал скорость. Стрелка спидометра показывала цифру сто двадцать. Он стремительно лавировал, оставляя за собой грузовики и фургончики, семейные колымаги, маленькие прогулочные автомобильчики. Томми прекрасно знал дорогу и властвовал в этом мире. Этот язык свободы, как никакой другой, был частью осуществления мечты о скорости и риске. Здесь, на шоссе, он рисковал, каждую секунду могло произойти все, что угодно. Здесь был самый пик приключений.

Она достала бикини и принялась вертеть его перед собой, разглядывая.

— По-моему, купальник маловат, тебе не кажется? Я слишком толстая.

Он оборвал ее:

— И купальник такой, какой надо. И ты сама такая, какая надо. Я знаю, как должна выглядеть моя девушка на пляже.

Она засмеялась, довольная, но решила еще немного покапризничать:

— И цвет белый…

— Да, купальник и должен быть именно белым… Он платил, он и решал. Он с нетерпением жаждал увидеть ее на берегу в белом бикини.

18.

Но уже на следующий день, ближе к вечеру, у нее началась менструация, и она запачкала свой новый белый купальник, и вся оставшаяся часть этого и большая часть следующего дня ушла на стирку, вскрики, стоны и бесчисленные походы в туалет.

Ему все это было противно. Он сидел и в одиночку попивал пиво. Она себя плохо чувствовала, ее разламывало на куски, и она была не в состоянии пить. И ни на что другое она не была способна. И возразить ему на это было нечего. Настроение у нее было плохое, и она стала такой занудой, и хуже всего, что ее все время тянуло поговорить на эту тему. Это всегда проходило у нее так тяжело, и она надеялась, что ей станет легче после рождения ребенка, но нет же, все равно это проходило так мучительно, ей из-за этого приходилось даже отпрашиваться с работы. Как будто все это его интересовало.

Правда, в эту ночь спал он гораздо лучше, чем в предыдущие, укрывшись одеялом на молнии, хотя его очень развезло от пива.

Дни стояли солнечные. Солнце палило нещадно. Кажется, именно о таком солнце мечтают все норвежцы долгую зиму, но когда это пекло начинается, они не знают куда деваться. Такое солнце не греет, оно сжигает, испепеляет, оно превращается в настоящее несчастье для всякого, кто вынужден выйти из тени. Люди становятся нервными, то там, то здесь между супругами, обреченными на житье в тесной палатке, вспыхивают скандалы.

Вода на отмели совсем прогрелась, он постоянно ходил и окунался, чтобы охладиться, порой ложился в воду и из воды наблюдал за находящимися поблизости девушками в бикини. Алиса купаться не могла, пока это «проклятие» все еще тяготело над ней. Это он употребил такое выражение, и ей неприятно было его слышать, оно отнюдь не способствовало поднятию ее настроения, ведь она буквально не находила себе места, пытаясь то лечь, то сесть в тени сосен или палатки, или автомобиля.

Земля стала совсем сухой и растрескавшейся, по ней сновали ярко-рыжие муравьи, сновали с той неистовостью, которая, казалось, передалась им непосредственно от энергии солнечных лучей. И в палатке, и в автомобиле было невыносимо, а на пляже, если не можешь купаться, делать нечего. Ни малейшего дуновения ветерка вплоть до позднего вечера, но и тогда от земли вокруг веяло зноем, и людей при малейшем движении прошибал пот.

Участок вокруг их палатки и машины становился все больше и больше похожим на свалку, они существовали среди разбросанных вокруг кастрюль, тазов, вешалок для одежды, пустых бутылок, газет, журналов, полиэтиленовых пакетов и всякого такого прочего хлама. Поскольку ни стола, ни стульев у них не было, всякие попытки навести порядок оказывались совершенно бесполезными. И сколько бы она ни пыталась по-настоящему вымыть кастрюли, сковородки, чашки и рюмки, они в считанные минуты оказывались наполненными песком, травой, сосновыми иголками.

Он часто ездил в Странде, чтобы пополнить свои запасы пива. Она не стремилась сопровождать его, в машине было жарко, а она чувствовала себя такой измученной все это время, пока «это состояние» продолжалось, к тому же, они ведь не могли приобретать все новые и новые вещи, в которых, по ее мнению, они нуждались. Он считал, что хорошо, что она не ездила с ним, потому что деньги и так быстро таяли, а то приходилось бы постоянно покупать мороженое, всякий лимонад и другие напитки для нее.

Как-то однажды вечером к ним заглянул Арне. Конечно же, фамилия у него была Андерсен и был он по профессии учитель. Он приметил магнитолу. Томми предложил ему ее всего за триста крон.

Но Арне как-то странно посмотрел на Томми и отказался. Вот придурок. Томми решил попробовать загнать эту штуку кому-нибудь в Странде. Или, уж если считать, что это опасно, он мог ради этого съездить в Арендел. Мысль об этом слегка приободрила его. Это было, так сказать, «небольшое дельце», лекарство от курортной скуки. Лежа на пляже, он все время чувствовал беспокойство и неудовлетворенность. Здесь царило оживление с раннего утра до самого захода солнца, многочисленные семейства с детишками и собаками, шум, суета, возня, детские склоки и слезы по поводу надувных матрасов. Компания уверенных в себе «пляжных фантомов» занимала все новые и новые участки пляжа для игры в бадминтон и мяч. Может быть, и ему стоило присоединиться к ним, невзирая на все свое отвращение к курортной жизни? Что ж, это было вполне возможно, но ведь совсем неподалеку, в тени, сидела Алиса, хнычащая и недовольная, вся в поту, и пристально следила за каждым его шагом, особенно, когда он оказывался рядом с девушками. Вот проклятье-то! Может быть, стоит просто собрать вещи и уехать, и пусть она решает, поедет ли с ним или нет. Он сотни раз думал об этом, но реальность казалась такой неясной и далекой во время летнего зноя. Он не планировал больше поездки в Странде. Даже преодоление этого расстояния или немного дальше, в Арендал, казалось, требовало усилий. Хотя там был винный магазин, рестораны и вообще большие возможности для развлечений.

А что касается его компашки во «Фреккене», то постоянно при воспоминании об этих ребятах его все больше и больше охватывало странное чувство неприязни. Что, собственно говоря, связывало его со всеми этими типами? Ну, вернется он назад, а разве то, что он собирается рассказать, будет такой уж хорошей историей? Он понимал, что чем дальше, тем менее привлекательной будет звучать эта история для его друзей. Ну, подцепил девушку Алису родом из далеких лесов, а потом сел на мель — деньги кончились? Денежная проблема явно выходила теперь на первый план. Правда, в подобные переделки он попадал не раз, во всяком случае, в городе всегда можно перехватить у знакомых, их-то у него хоть пруд пруди.