— Нам нужны разные люди, — после заминки произнес дежурный. — Найдется место всем.

— Знаю, — я повесил трубку.

Ничего, не беда, Я представляю, где его найти. Он даже не подозревает, сколько я о нем знаю. Эта такая игра. На человека обычно действует, когда кто-то знает его подноготную. И я все время подогреваю его растерянность, подкидывая ему интимную информацию, которая, как он считает, закопана глубоко и не доступна никому.

Сегодня — среда. К обеду он должен быть у «Большой кормушки». Там его ждет несколько приятных мгновений.

Я посмотрел на часы. Надо готовиться к выходу в свет. Где мой маскарадный костюм?

Я представил, как вытянется морда Депутата. И мне, стало теплее на душе.

Я сидел на скамейке и позвякивал пустыми бутылками. Самый неприметный человек в Москве — это бомж. Они воспринимаются как отдельный и совершенно не интересный никому биологический вид. Их столько, что они привлекают внимание не больше, чем копошащиеся в помойных баках кошки.

Маскарадный костюм превратил меня в «бомжа Ваню» — стандартного, неопределенного возраста обитателя подвалов, вокзалов, свалок и теплоцентралей. Я сидел на лавочке и наблюдал сценки из московской жизни. Это было очень занятно. В мире столько интересного. Главное, знать куда и на кого смотреть,

Передо мной за забором располагался детсадик, половину которого занимала фирма с маловнятным названием, что-то вроде «Рога и копыта». Фирма отгородилась от детишек высоким забором, вдвое сократив территорию детского садика и захватив лучшую ее часть. Теперь под грибочком на лавочках сидели серые важные «крысы» в галстуках и курили «Сент-морисс», а дети меряли шагами оставшееся пространство, напоминающее прогулочный дворик в крытой тюрьме.

У фирмы было много клиентов. И клиенты все, как на подбор, какие-то пуганые. Они пробирались сюда переулками и огородами, многие зачем-то, проходя на территорию, прикрывали ладонями, воротниками и газетами свои лица, как мусульманки, у которых отобрали посреди города паранджу. Стеснительность эта была лишена всякого смысла. Чего и кого стесняться-то? Некого стесняться.

Сколько же здесь знакомых рыл! «Большая кормушка» — самое секретное в Москве место, о котором знают все.

Вон стоит серая «Волга». На заднем сиденье целуются взасос два пухлых мужа, а шоферу, красному, как рак, хочется провалиться вместе со своей тачкой на месте, прямо сквозь асфальт. Целовавшиеся — это депутаты фракции «Ананас». В ней там большинство таких, неформально ориентированных. Куда они приохали? Зачем? Чего ждут?

Конечно, они прибыли в «Большую кормушку» за деньгами, как и все посетители. Им осталось несколько минут до назначенного времени, и они терпеливо ждут, совмещая полезное с приятным.

Вон еще один пошел, нацепил черные очки, думает, что не узнают. Это журналист из известной газеты. Ему тоже нужна «Большая кормушка». Ему страсть как нужны деньги. У него молодая жена и старая любовница.

А вот бодрым шагом прошел знакомый мне доктор наук из одного почтового ящика, под мышкой — тубус с чертежами. Что-то надыбал ценное в родном институте.

Что тут происходит? Все объясняется просто. Происходит раздача пособий форейторам прогресса в России. Одно время пособия раздавали легально — стипендии от десятков международных благотворительных организаций, гранты от фондов, премии от журналов. В последнее время получатели почему-то стали стесняться официальных подачек, и тогда Главные Плательщики сняли под видом инвестиционной фирмы часть детсадика. Тут же, чтобы не платить полную сумму за аренду — копейка бакс бережет, присоседились к ним и олигархи, которые теперь снимали детсадик на пару с посольством одной важной державы. Тут раздавали пособия пешкам, кому не таскали прямо в кабинеты.

Сегодня был «посольский» день.

Секрета тут по большому счету не было. Контрразведку и подобные организации «Большая кормушка» ничуть не интересовала. В моем видеоархиве была потрясающая видеозапись интервью очередного начальника Федерального управления контрразведки.

— Сажать? — удивился генерал, которому задали вопрос о том, что в России иностранные посольства чуть ли не легально платят деньги россиянским чиновникам и журналистам. — За шпионаж? Так это всех сажать надо. С кем останемся?

— С вами, — улыбнулась журналистка. Он странно посмотрел на нее, и стало понятно, что с ним тоже могут возникнуть проблемы.

Из эфира это выкинули. Поняв, что ляпнул не то, главный контрразведчик гикнул, свистнул, набежали референты и оперативники, проверили, чтобы этот эпизод был стерт.

— Нечего, — сказал начальник, потрепав по щеке зардевшуюся, как гимназистка, телеведущую. Впрочем, зарделась та не от стеснения, а от злости, поскольку она уже прикинула, как толкнет это откровение на Си-Эн-Эн. На Западе почему-то пока еще серьезно относились к российским лидерам, считая, что они что-то решают.

Впрочем, квалификация у чекистов хромает уже на обе ноги, и стереть нормально информацию они не сумели. Что не стерли, то попало в мой компьютер. благодаря помощи Борюсика, бывшего режиссером этой программы.

Я посмотрел на часы украдкой — ведь часы бомжу, у не положены. Депутат должен появиться минут через двадцать. Через двадцать минут он и появился. Вон, родимый, фланирует по переулку, подмышкой зажал портфель. Оглядывается. Еще не привык. Нахлобучил кепи на глаза. Нацепил очки от «Оливер пиплз» за три сотни баксов. Ничего, мы тебя и в них узнаем.

Я терпеливо подождал, пока Депутат загрузился в здание детсадика. Он вышел оттуда на улицу и, улыбаясь теплу солнца и приятному теплу денежек, греющих сердце, пошел вперед.

Я двинулся ему наперерез, угрюмо глядя в землю. Он меня не видел — кто обратит внимание на бомжа, идущего тебе навстречу, опустив голову. Он думал о своем. Его «БМВ» остался за углом. Сейчас сядет в него, вытащит из портфеля толстую пачку баксов, проведет по ним рукой. Они будут греть ладонь. Они ценны для него даже не тем, что на них что-то можно приобрести. Они ценны самим сознанием, что они у него есть.

Вон она, его «БМВ-3281» с автоматической коробкой передач, климатконтролем, кожаной обивкой и деревянной отделкой салона. Новая, только что любовно вымытая. Вся сияет. Этот эталон благополучия стоит полсотни тысяч долларов.

Депутат меняет машины как перчатки — раз в два месяца. Секрет тут прост — у него в официальных помощниках состоит Гоша Урод — главарь шайки, которая перегоняет из Германии краденые машины.

Приблизившись к «БМВ», Депутат полез за ключами в карман.

Проходя мимо, я ухватил его за локоть.

— Пошел! — визгливо закричал он, отскакивая и прижимая к себе дипломат, как отчаявшийся тонущий пловец прижимает к себе неожиданно сваливщийся спасательный круг.

— Не бойся, Андрей Григорьевич. Не отниму. Тут он узнал меня и расслабился. Поправил галстук, принимая снова важный вид. Ему было неудобно за свой визг. Он пытался отдышаться.