в Лиссабон, как того требовали он и герцогиня, а затем на Багамы»[271]. Немцы были только рады согласиться, «поскольку при необходимости поездка горничной в Париж и, прежде всего, обратный путь в Лиссабон, может быть задержана, чтобы отложить дальнейший его отъезд»[272].

Горничной Уоллис, Маргарите Мулишон, был предоставлен безопасный проезд в Париж, чтобы забрать различные вещи, такие как постельное белье[273]. Американские дипломаты также вернули любимый купальник Уоллис нильского зеленого цвета, который она оставила в Ла-Крое в рамках так называемой операции «Прихоть Клеопатры».

Алек Кадоган был проинформирован одним из своих агентов разведки в Лиссабоне:

«Об исключительной тщательности, с которой немцы выполнили все желания герцога. Туда и обратно были разосланы специальные экспедиции, и был составлен подробный инвентарный список всей мебели и личного имущества герцога и герцогини Виндзорских, который показали герцогине для утверждения, чтобы дать ей возможность сказать, не пропало ли чего-нибудь. Некоторые из наиболее ценных вещей перевезли в лимузинах, и были даны специальные инструкции, чтобы все оставалось в идеальном порядке. Желание немцев угодить герцогу и герцогине Виндзорским было абсолютно заметным и очевидным»[274].

Теперь возникла новая проблема. Герцог хотел взять на Багамы своего шофера и камердинера, которых призвали на военную службу. Военное ведомство сочло, что это создаст «неудачный прецедент», и уже отказало лорду Этлону в Канаде в аналогичной просьбе, но герцог был непреклонен. Послушавшись совета Монктона и лорда Ллойда, министра по делам колоний, помощник личного секретаря Черчилля Джон Пек написал Черчиллю, «что с Его Королевским Высочеством следует обращаться как с капризным ребенком, и что существует немалая вероятность того, что он готов к разрыву по этому вопросу»[275]. Вскоре после этого шоферу и камердинеру было дано разрешение сопровождать пару на Багамы[276].

* * *

Было решено, что герцог и герцогиня отправятся на Багамы 1 августа, но вместо того, чтобы ехать через Нью-Йорк, как обычно, и где Уоллис хотела пройти курс лечения, британское правительство настояло на том, чтобы они отправились через Бермуды, утверждая, что взгляды герцога и присутствие в США могут принести «вредную огласку» перед президентскими выборами в ноябре. Правительство также использовало формальность, заключающуюся в том, что герцог был главнокомандующим Багамских островов, и его присутствие нарушало бы американское законодательство о нейтралитете[277].

Эдуард был в ярости, написав Черчиллю 18 июля: «Я достаточно долго возился и обнаружил в Министерстве по делам колоний те же руки, что и на моей последней работе. Настоятельно призываю вас поддержать принятые мной меры, поскольку в противном случае мне придется пересмотреть свою позицию»[278].

У британского правительства были веские причины для беспокойства. 19 июля Алек Кадоган получил «Совершенно секретную» телеграмму из посольства в Лиссабоне: «Теперь мы узнали из надежного и хорошо осведомленного источника, что Сильва и его жена находятся в тесном контакте с посольством Германии и что 15 июля 1940 года у Сильвы была трехчасовая беседа с немецким министром»[279].

Герберт Пелл, американский посланник в Лиссабоне, отправил телеграмму Корделлу Халлу 20 июля после обеда с Виндзорами: «Герцог и герцогиня Виндзорские нескромны и откровенны против британского правительства. Учтите, что их присутствие в Соединенных Штатах может быть тревожным и сбивающим с толку. Они говорят, что намерены остаться в США, нравилось это Черчиллю или нет, и, по-видимому, желают вести пропаганду мира»[280].

Сэр Роберт Ванситтарт, бывший постоянный заместитель министра иностранных дел, сообщил об аналогичном разговоре министру иностранных дел Галифаксу три дня спустя:

«Один мой очень важный и влиятельный друг сообщил, что недавно он сидел за обедом рядом с герцогом Виндзорским. Мой друг очень встревожен перспективой деятельности герцога. Очевидно, что у него сложилось о нем очень низкое мнение. Он сказал, что хотел бы, чтобы Эдуарда назначили на какой-нибудь другой пост, кроме Багамских островов, поскольку было ясно, что герцог и герцогиня намеревались проводить большую часть своего времени в Соединенных Штатах, где их присутствие и деятельность, несомненно, нанесут нам значительный вред»[281].

Это происходило на фоне продолжающихся попыток установления мира от Германии до Великобритании. 19 июля временный поверенный в делах Германии обратился к Филиппу Лотиану, послу Великобритании в Вашингтоне, через Малкольма Ловелла, исполнительного секретаря Совета службы квакеров в Нью-Йорке. Этот подход был воспринят достаточно серьезно, чтобы Лотиан позвонил Галифаксу в тот же вечер, а Галифакс передал его Военному кабинету[282].

В тот же день Гитлер в речи в рейхстаге «Последний призыв к разуму» призвал к миру путем переговоров, чтобы предотвратить «разрушение великой мировой империи», и обратился «еще раз к разуму и здравому смыслу в Великобритании… Я не вижу причин, по которым эта война должна продолжаться».

22 июля Эдуард Хемпель, министр Германии в Эйре, направил телеграмму в Министерство иностранных дел в Берлине:

«Впечатление в Министерстве иностранных дел здесь о ситуации таково: скорейшее заключение мира на основе условий, вызванных успехом Германии на сегодняшний день, в целом было бы одобрено (sic) Чемберленом, Галифаксом, Саймоном и Хоаром, чья отправка в Испанию была примечательна с этой точки зрения, также консервативными кругами (Асторы, Лондондерри и т. д.), высокопоставленными чиновниками (Уилсон), Таймс. Перспективы продолжения войны в целом оцениваются с пессимизмом…»[283]

Итальянская газета «Газета дель Пополо» сообщила в тот день, что герцог хотел создать правительство под руководством Ллойд Джорджа и что Риббентроп получил информацию из Лондона о том, что он призвал короля назначить кабинет министров, выступающий за умиротворение. «Сейчас ходят слухи, – писал Джордж Оруэлл, – что Ллойд Джордж – потенциальный Петен Англии»[284].

«Лорд Лотиан предложил свои добрые услуги, – сообщил Эрнст фон Вайцзеккер, государственный секретарь Министерства иностранных дел Германии, ссылаясь на визит Малкома Ловелла 23 июля. – Если он обычный британский посол, то должен был получить высокое одобрение. Мы можем исходить из предположения, что квакер уполномочен собрать нас вместе»[285].

А что насчет герцога? Согласно записям наблюдения португальской секретной службы, Эдуард, который