в плоть. Как брызнула кровь, и какой острый, пряный был у нее запах. Исмаил не почувствовал ни тошноты, ни отвращения. И понял, что он – хищник. Его призвание убивать, рвать на части, терзать добычу. Он – сильный, и убивать – его право.

Последнее время он нарочно ходил по ночному Стамбулу, по самым темным и опасным его улицам, ища приключений. Доступные женщины и вдовы, которые падали в руки Исмаила, словно перезрелые персики, истекающие соком, то и дело встречались на его пути. Иногда даже неверные жены, мужья которых пренебрегали супружеским долгом. С парочкой рогоносцев у Исмаила были стычки, и он как всегда победил. Он научился преодолевать свой страх перед занесенной саблей или острым ножом, перед болью. Проще всего это сделать в битвах, но если войны сейчас нет, то сгодятся и драки в притонах.

«Я своего не отдам», – подумал Исмаил, крадучись, входя в комнату рядом с кухней для прислуги. Сюда забредали уставшие посланники, и не только кизляр-аги. Вздремнуть после дальней дороги и перекуса, сморенные усталостью и сытной едой. «Главное – не ошибиться».

В комнате с низким закопченным потолком чадила дешевая масляная лампа. Исмаил вгляделся в темноту. На топчане поверх тряпья навзничь лежал храпящий мужчина с крошками в жидкой рыжеватой бороде. Он был уже немолод, голова плешивая, на шее вздулись жилы. Исмаил усмехнулся: легкая добыча.

– Просыпайся, – он грубо потряс гонца за плечо. Исмаил не сомневался, что это он, но на всякий случай спросил: – Новости для кизляр-аги привез?

Ничего не понимающий спросонья ага таращился на Исмаила, пытаясь понять: кто это?

– Меня зовут? – он попытался приподняться. – Я сейчас… Воды только попью…

– Ты что-то узнал о новой наложнице султана? О толстухе, которую отыскали в стамбульских банях?

– Ты… – ага его, кажется, узнал. – Исмаил… Нет, ты Баграт… Ты же ее…

Он, не дослушав, ударил агу ножом в грудь, метя в сердце. Удар вышел точным и сильным. Ага захрипел и забился в предсмертных судорогах. Но Исмаил для верности полоснул его ножом по горлу и пружинисто отпрыгнул, чтобы не запачкаться в крови. После чего поспешно направился к выходу. Очутившись за дверью, он побежал по темному коридору и нырнул в темную кладовую, едва услышав шаги. Там остро пахло специями, и Исмаил торопливо зажал нос, чтобы не чихнуть.

– Где этот бездельник? – раздался гневный голос кизляр-аги. – Почему сразу мне не доложился? Почему я должен сам его искать?!

Когда евнухи прошли, Исмаил вынырнул из кладовой и понесся к самому дальнему выходу из кухонь. Надо как можно быстрее добежать до Ворот Счастья и подняться на галерею. Ему нужно к себе, чтобы переодеться, а этот кафтан спрятать, а потом сжечь.

Едва поднявшись на второй этаж, Исмаил услышал леденящий вопль:

– А-а-а!!!! Во дворце убийца!!! Стража!!!

«Ашхен… Она меня спасет…» – думал он, стараясь унять бешено стучащее сердце. Это был риск, но он должен был рисковать. В Топкапы не прощают ошибок. Как бы вызвать сестру из султанских покоев?

…На половине Повелителя Исмаил перешел на шаг и постарался выровнять дыхание. Стража, увидев его, заступила дорогу:

– Повелитель сказал, чтобы их с наложницей не беспокоили.

Из-за двери послышался звонкий женский смех. «Сестра…. Она счастлива… – удовлетворенно подумал Исмаил. – Но что будет со мной?»

Он поймал заинтересованный взгляд стражника. Неужели кровь гонца все-таки попала на одежду? Уж очень пристально его разглядывают. Исмаил забеспокоился.

– Я в своей комнате, – небрежно сказал он. – Если Повелитель будет меня звать, скажите, что я почтительно жду его приказаний.

Зайдя к себе, Исмаил торопливо переоделся. Потом вытер от крови кинжал и, смочив тряпицу в воде из стоящего на полке серебряного кувшина, тщательно протер тканью лезвие. Кинжал он сунул в ножны. Но куда девать кафтан, на котором и в самом деле заметны коричневые пятна, и испачканную тряпку? Это кровь, и кизляр-ага вцепится в этот кафтан и в тряпку, словно голодный оборванец в кусок хлеба. Кто знает? Может, были свидетели, которые видели, как любимый паж султана направлялся к дворцовой кухне? Или стражник все-таки проболтался. Никому здесь, в Топкапы, доверять нельзя.

Исмаил торопливо свернул испачканный кафтан и сунул его вместе с тряпкой, которой протирал кинжал, под халат, в который успел переодеться: он отдыхает в ожидании приказаний своего повелителя после бессонной ночи. Надо вынести отсюда улику и надежно ее спрятать. Но где? Весь дворец будут обыскивать, комнаты всех, без исключения, слуг! В Топкапы нет надежнее места, чем султанские покои. Искать будут где угодно, только не там. Кто же посмеет рыться в вещах падишаха?

– Ичоглан, Повелитель вас зовет, – он вздрогнул. Как кстати! Лишь бы сестра еще была в султанских покоях!

Когда он вошел, Ибрагим, развалившись на огромной кровати, поглаживал милую головку Шекер Пара, то и дело запуская пальцы в ее пышные волосы с медным отливом. Вид у султана был довольный.

– Это мой любимый ичоглан, Исмаил, – небрежно сказал султан Шекер Пара. – У него хороший вкус, и он умеет угодить женщине. Исмаил, я дал ей имя: Сахарок. Мой лакомый кусочек, моя большая, сладкая девочка, – он причмокнул губами.

Шекер Пара якобы стыдливо прикрыла лицо вуалью и посмотрела на брата, как на незнакомца, которого видит впервые в жизни.

– Подай мне воды, Исмаил! – велел султан. – У меня для тебя поручение, а во рту пересохло от поцелуев, – он расхохотался.

Исмаил кинулся к кувшину с водой, думая только о том, как бы подать знак сестре. Он уже слышал шаги в коридоре. Это были стражники. Во дворце, похоже, поднялась паника. Убили гонца! Зарезали, как барана! И где?! Рядом с кухней, где готовят еду и самому султану! Обыскивать будут всех. Исмаил протянул падишаху стакан и, пока тот пил, одними губами и на их родном языке сказал сестре:

– Надо поговорить.

Сообразительная Шекер Пара мигом все поняла и глазами указала на дверь: что за шум? Исмаил ткнул себя пальцем в грудь и с почтительным поклоном принял опустевший стакан, протянутый Повелителем.

– Я позвал тебя, Исмаил, чтобы среди всех украшений, которые принесут в Топкапы торговцы, ты отбирал бы лучшие. Начиная с сегодняшнего дня.

«А ведь я угадал! Хорошо, что я сказал об этом кизляр-аге! Тот не сможет уличить меня во лжи!» – ликуя, подумал Исмаил и почтительно сказал:

– Да, Повелитель. Я выберу лучшие. Я вам их покажу, чтобы вы оценили, достойны ли они такой красавицы.

Сахарок, притворно застеснявшись, плотнее закуталась в вуаль.

– Правда хороша? – ухмыльнулся Ибрагим. – А ведь это ты мне посоветовал выслушать старух. И это ты отыскал ее в Стамбульских банях. Ты мой самый преданный слуга, я в