ВО-Абвер, исходя из приведённого в «манифесте» текста, имела конкретную направленность – подготовка украинского населения к восстанию против польской администрации, в том числе, в условиях возникшей войны, как локальной, так и мировой. Восстания, – именно вооружённого. В рамках этой установки на ВО-Абвер возлагались обязанности по формированию боевых подразделений восставших (повстанцев), прообразом которых могут служить «повстанческие отряды и армии» существовавшие на территории Надднепрянщины в 1920–1921 гг. Т. е. для них необходимо было организовать закупки и поставки оружия и иной военной амуниции из-за границы в значительных объёмах. Вот почему Е. Коновалец придавал такое важное значению консолидации сил ССО так как надеялся перехватить эти поставки в интересах своей структуры. Но при этом, планировал направить созданные вооружённые подразделения не на восстание, а на очередную интервенцию в Советскую Украину.

Возможное объяснение его поступков, как мы уже раннее писали, лежит в обычных политических амбициях «керманыча», а также той роли, которая была ему отведена и прописана германской разведкой на многие годы вперёд. Полковник не мог не понимать, что, помогая Е. Петрушевичу и правительству ЗУНР добиться де-юро и де-факто возрождения республики, он обрекал себя на второ- и третьестепенные роли в руководстве нового государственного образования, а возможно и отстранения от правительственных должностей так как одновременно работал на «предателя» ЗУНР – С. Петлюру о чём было известно диктатору. Однако, в этом положении он уже оказывался и при М. Скоропадском и при С. Петлюре, и вновь «расходовать» свой жизненный потенциал ради «второстепенности» было безрассудной затеей. На фоне имеющихся претендентов на украинскую (не путать с «галицийской») «булаву», себя он видел только в качестве «гетмана Украины». Так о себе мнил Евгений Михайлович, а ему потокали и сдабривали лестью, распаляя его самомнение, генералы: Сект, Гренер, начальник Абвера полковник Гемп. Мы допускаем, что мнение последних Е. Коновальцу дополнительно разъяснил Р. Яри, который популярно озвучил и денежные ставки за предоставление разведывательных материалов;

4. В свете конкретных установок, изложенных в «манифесте», по-новому раскрывается роль Е. Коновальца как «керманыча» Львовской экспозитуры; как политического приверженца С. Петлюры, скрепивший союз подготовкой и проведением «Второго зимнего похода», а также позиционирования себя в качестве лидера-борца за независимую Украину, но не ЗУНР. Принципиальные расхождения по последнему пункту с диктатором Е. Петрушевичем, в конечном итоге, стоили ему должности «керманыча» в декабре 1922 г.;

5. В данной брошюре не изложены пункты, посвящённые разведывательной работы Львовской экспозитуры ВО-Абвер в интересах германской разведки. Отсутствие указанных кардинальных позиций по этому вопросу т. е. его сокрытие от членов ВО-Абвер, безусловно, может свидетельствовать, прежде всего, о том, что все вышеперечисленные тезисы «манифеста», являются всего лишь пропагандистским прикрытием основной деятельности Краевой резидентуры ЗУНР.

Что касается противопольских акций на ЗУЗ, то на протяжении всего 1922 года было осуществлено около 2 300 выступлений против местных властей. Но, большая их часть носила спонтанный и неорганизованный характер. Т. е. никакого отношения к ним ВО-Абвер не имела. При этом украинские национальные и диаспорные историки до сих пор пытаются приписать Краевой экспозитуре не принадлежащие ей акции протеста украинского населения. В большинстве своём заслуга в подъёме антипольских выстулпений принадлежит коммунистической партии западной Украины (КПЗУ) (то есть Коминтерну – О. Р.). Об этом был прекрасно информирован диктатор ЗУНР. Данное положение вещей позволило Е. Петрушевичу (в конце 1922 г. – О. Р.) в разговоре с А. Мельником выразить своё крайнее недовольство полковником Е. Коновальцем.[124]

По истечении года, некоторые лица, разделяющие позицию правительства ЗУНР в эмиграции, считали, что заслуги ВО-Абвер оказались значительно скромнее, чем ожидалось. По их мнению, одна из причин этого таилась в том, что: «… руководство Краевой экспозитуры ЗУНР, которое готовило и осуществляло акции 1922 г., вместо того, чтобы: «…вести свою специальную военную работу…», проводило собственную политику отличную от политики правительства ЗУНР. Такой курс негативно сказался на противопольских акциях, которые не переросли в национальную революцию и всенародное восстание против польского господства».[125]

К сожалению, мы опять сталкиваемся с желанием наиболее авторитетного украинского специалиста-историка А. Кентия, не вдаваясь в особое рассмотрение исторической проблемы, перелистнуть страницу прошлого, и оставить всё как есть. Почему бы не поинтересоваться в архивных фондах Украины, какую именно: «…свою политику, отличную от политики правительства ЗУНР…» проводил Е. Коновалец и почему она: «…сказалась на противопольских акциях… которые не переросли в революцию и всенародное восстание…»?!

В ответ на саботажные акции украинского населения власти Польши учинили погромы различных местных обществ, союзов и других национальных организаций. События легко могли привести к народному восстанию. Однако, по причине несвоевременного обеспечения созданных повстанческих отрядов оружием и боеприпасами этого не произошло. По воспоминанию члена Начальной команды ВО-Абвер О. Навроцкого: «…тогда во Львове, в доме «Сельского хозяина» состоялось совместное заседание представителей правительства ЗУНР и Начальной команды УВО (выделено – О. Р.). На этом совещании Е. Коновалец признал, что количество переправляемого оружия в Край через Закарпатье является мизе́рным и обеспечить вооружением регулярную армию не в состоянии. Поэтому саботажная акция не смогла развернуться в восстание, а тактика УВО сводилась лишь к деятельности партизанских отрядов и диверсионных групп».[126]

В очередной раз при чтении воспоминаний активного члена Львовской экспозитуры О. Навроцкого, приходиться поражаться беспечности польской полиции и контрразведки. На территории Восточной Малопольши в центре Львова собираются члены подпольной, разведывательно-террористической организации правительства ЗУНР, а также представители самого правительства в изгнании для выработки плана вооружённого свержения местной власти при помощи пересылаемого из-за границы оружия, а правоохранительные структуры Жечи Посполитой не проявляют к этому никакого интереса? А так ли это было в действительности?

Как оказалось впоследствии, и что в конечном итоге подтвердил лично Е. Петрушевич, возложенные на Краевую экспозитуру задачи, Е. Коновалец не выполнил, как выразился диктатор: «…он занимался не тем, чем надо…». Нам же представляется, что полковник занимался именно тем, чем надо, но не Вене, а кое-кому в Варшаве и в Берлине. Готовить восстание против поляков, а значить и против «большого друга» Польши – С. Петлюры, полковник не планировал ни при каких обстоятельствах т. к. «работал» на главного атамана, который был ему гораздо «ближе», нежели земляк-диктатор. И эта «близость» объяснялась не только совместным участием, в конечном итоге, в свержении М. Скоропадского, но и намерением полковника со временем свергнуть и самого С. Петлюру, а пока помогать ему возглавить интервенцию в Советскую Россию.

К вопросу о польской контрразведке («Дефензива») под боком у которой собирались «петрушевцы». Необходимо заметить, что сотрудники польской разведки («Офензива») и контрразведки по своему профессиональному уровню не только не уступали, но и в большинстве своём превосходили своих оппонентов из