Рак молочной железы, наоборот, как правило, возникает у матерей, не слишком любящих своих детей.

Раки желудка и поджелудочной железы обычно обусловлены теми же чертами характера, что и язвы, только в большей степени выраженными…

Разумеется, из любого правила есть исключения. К тому же это даже правилом не назовешь — так, взгляд и нечто на основании собственного лекарского опыта, весьма, впрочем, богатого.

Нетривиальная мысль о возможности лечения заболеваний, в том числе и тяжелых, посредством коррекции характера я додумать не успела — пришлось ехать на вызов.

(К слову, повод к вызову был «деду плохо с глазками»; на деле «плохо с глазками» оказалось безнадежной гангреной Фурнье. Для немедиков: гангрена Фурнье суть гангрена мошонки со всем ее содержимым. «Глазки» появились по ассоциации с яичницей-глазуньей, надо полагать…)

Надеюсь, эту мысль я всё-таки когда-нибудь додумаю. Когда дежурство поспокойнее будет. Ежели, конечно, в самый ответственный момент меня не вызовут на зуд под мышками, который при ближайшем рассмотрении окажется эхинококком мозга.

Если что-то плохое не может произойти, оно непременно произойдет.

Закон Мерфи для медиков

Исходя из собственного опыта, позволю себе пополнить свод законов Мерфи применительно к родимой «скорой помощи»:

— если весь день больные не вызывали, ночью вызовов будет очень много. Если днем вызовов было много, то ночью вызовов будет еще больше;

— из двух пациентов в одинаковых ситуациях умирает тот, у кого более скандальные родственники;

— если из двух десятков историй одна осталась ненаписанной, то именно этот пациент скончается на следующий день, и история болезни срочно потребуется для разбора;

— если в кардиографе после снятия двух отведений закончилась бумага, а никаких изменений на ЭКГ не было, то клиническая смерть у пациента наступит в тот момент, когда вы перезаряжаете кардиограф, причем предсказать наступление смерти и предотвратить ее можно было, увидев остальные отведения;

— если вы разбили ампулу с морфином и не успели списать ее на вызове, то при возвращении на станцию первыми встреченными окажутся члены комиссии по наркотикам;

— вызов, полученный за 15 минут до конца дежурств, непременно закончится либо двухчасовым ожиданием специализированной кардиологической бригады (или других «больших» специалистов, к примеру психиатров), либо многочасовой госпитализацией на другой конец города;

— бригада из двух хрупких женщин обречена все сутки госпитализировать стокилограммовых неходячих больных, а бригада из двух дюжих мужиков сутки напролет будет лечить простуды;

— лямка от мягких носилок всегда обрывается ровно в середине лестничного пролета;

— если аппаратура в салоне «скорой» необходима, она не работает. А если она работает, то она на фиг никому не понадобится;

— чем грознее звучит повод к вызову, тем меньше больному нужна экстренная помощь. Соответственно, верно и обратное: если пациент звонит «только посоветоваться», то вероятность наличия у него патологии, опасной для жизни, приближается к ста процентам;

— и наконец: чем хуже относишься к пациентам, тем больше получаешь благодарностей и подарков.

На себе за черт-те сколько лет проверено.

Пусик, миленький, ты не вникай, я этого сама ничего не понимаю, но это даже хорошо, потому что вникание порождает сомнение, сомнение порождает топтание на месте, а топтание на месте — это гибель всей административной деятельности, а следовательно, и твоя, и моя, и вообще… Это же азбука. Ни единого дня без директивы, и всё будет в порядке. Вот эта Директива о привнесении порядка — она же не на пустом месте, она же увязана с предыдущей Директивой о неубывании, а та увязана с Приказом о небеременности, а этот Приказ логически вытекает из Предписания о чрезмерной возмутимости, а оно…

АБС, «Улитка на склоне»

Жил-был доктор, то бишь я. Хороший доктор «скорой помощи», без ложной скромности скажу, из лучших в своем деле. И проработал этот доктор, то бишь я, на отделении «скорой помощи» при поликлинике двадцать лет и три года.

А потом заведующую нашего отделения «съели» чиновники из райздрава. Схарчили и не подавились, чуть было под статью не подвели. А высокое начальство не нашло ничего лучшего, чем предложить доктору, то бишь мне, освободившееся место. А я невесть с какого переляку согласилась.

Жила это я себе, была, зла вроде никому не делала, разве только книжки на досуге сочиняла, — и нате вам. Была я доктором, а стала мелкой шишкой на запаршивевшем теле отечественной нашей медицины.

И открылись мне тайны тайные, административные. Ибо административная жизнь, как оказалось, состоит вовсе не из руководства лечебным процессом (он как-то сам по себе выживает, если может). А состоит она из бесконечных отписок на замечания бесконечных проверок. Прокурорская проверка, финансовая проверка, комплексная проверка — каждый день кто-нибудь тащится. И каждая проверяющая особь акт составить норовит…

А еще на нас завели судебное дело по факту злостного отсутствия в укладках «скорой помощи» зеленки, фонариков и спиртовой настойки пустырника. И правильно, не может «скорая» без зеленки работать. И без пустырника никак не может, факт. И по такому факту каждую неделю прокуратура наезжает. Объясните, говорят, вредители, куда вы дели три рубля государственные, на зеленку предназначенные.

А до кучи еще комиссия по наркотикам, проверки линейно-контрольной службы, инвентаризация, внеплановый ремонт, 9 различных ежемесячных отчетов, 17 квартальных и по два десятка с лишним полугодовых и годовых. И полсотни подчиненных, каждый со своими тараканами. И при этом дырка в графике размером с рабочий орган проститутки. И глупость рода человеческого, которая с каждым шагом по служебной лестнице растет по экспоненте. И многое еще, друзья, и многое, и многое…

Но уж кого-кого, а матерого доктора «скорой помощи» голыми руками не возьмешь. У меня теперь война по расписанию. По понедельникам и средам — с экономистами, чтобы проценты платили. По вторникам и пятницам — с отделом кадров, чтобы ставки не зажимали. А по четвергам, на конференции, — со всем белым светом, чтоб неповадно было.

В результате экономисты от меня прячутся, отдел кадров в кабинете главврача спасается, сам же главный при моем явлении рефлекторно под столом укрыться норовит…

А сами напросились, называется!

Я это всё к чему. Не знаю, то ли у меня какой-то административный орган в мозгах прорезался, то ли за годы работы на «скорой» чувство юмора настолько извратилось, но пока мне даже нравится заведовать. Что ни день, то новое административное реалити-шоу, да еще и деньги за такое удовольствие мне платят. Лепота.