Джек окаменел.

– И только такой неопытный дурак, как ты, мог этого не заметить!

Синие глаза заискрились смехом:

– Наверное. Вот ты, например…

О'Хара рассмеялся.

– О, я-то знал! Ей нужны были только деньги – а, оказалось, что их не так уж много: Дик отказался трогать то, что принадлежит тебе.

– Угу. Уорбертон мне сказал. Глупо с его стороны.

Майлз только хмыкнул.

Чуть прищурив глаза, Джек смотрел в окно.

– Так Лавйния его никогда не любила? Господи, ну и дела! А Дик?

– Боюсь, что он по-прежнему любит ее!

– Бедняга Дик! Черт бы ее побрал, эту женщину! Она вертит им? Я знаю, он всегда готов уступить.

– Не уверен. Но готов поклясться: если бы не Джон, он был бы и жизни не рад. Ему не хватает тебя, Джек.

– Кто такой Джон?

– Уорбертон не говорил? Джон – надежда всей семьи. Ему четыре с половиной. Баловной постреленок – просто прелесть!

– Сын Дика? Боже правый!

– Да, сын Дика и твой племянник. – Он замолчал и заглянул другу в глаза. – Джек, может, ты покончишь с этой тайной? Может, ты вернешься?

Он сжал руку Джека, но тот отдернул ее, и взгляд его стал вдруг скучающим и холодноватым.

– Я никакой тайны не знаю.

– Джек, старина, уж не собираешься ли ты и от меня таиться?

Изящные губы изогнулись в ласковой улыбке:

– Давай говорить о погоде, Майлз, или о моей кобыле. О чем угодно, только, пожалуйста, не об этой больной теме.

О'Хара нетерпеливо вскочил и встал у окна спиной к милорду. Джек наблюдал за ним.

– Если ты мне не доверяешь, то, конечно, говорить нам не о чем! – вспыхнул О'Хара. – Похоже, ты не слишком ценишь друзей!

Милорд не ответил ни слова, но лежавшая на столе рука вдруг сжалась. Резко повернувшись, О'Хара вернулся к нему:

– Джек, я это не всерьез! Прости, я погорячился!

Карстерз соскользнул со стола и выпрямился, взяв ирландца под руку.

– Пустяки, Майлз, забудем, – улыбнулся он. – Дело не в том, что я тебе не доверяю, а…

– Я понял. Я больше не стану тебя расспрашивать. Лучше скажи мне: с чего это ты был с незаряженным пистолетом?

Улыбка сбежала с лица Карстерза.

– А, простая небрежность! – коротко бросил он и сжал губы, тут же вспомнив про отсутствующего Джима.

– Вот и со мной то же самое!

Джек изумленно уставился на друга:

– Майлз, неужели твой тоже был не заряжен?

– Вот именно! Господи, Джек, да я уже год так не смеялся! – Они оба расхохотались. – Я просто блефовал, Джек, когда сказал что у тебя пистолет не заряжен. А моя жена решила отпустить тебя, как только ей все рассказал сегодня утром. Мы были уверены, что ты не простой грабитель, хоть я, дурак, сразу тебя и не признал. Но теперь ты погостишь У нас, а… кузен Гарри?

– Я очень тебе благодарен, Майлз, но этого не сделаю. Я должен вернуться к Джиму.

– И кто такой этот Джим?

– Мой слуга. Он уже до смерти перепугался. Нет, не уговаривай – я не могу оставаться здесь, Майлз. Ты и сам понимаешь, что это невозможно: Джека Карстерза не существует, остался только Энтони Ферндейл.

– Джек, друг мой, может быть, я…

– Нет, Майлз, ты, скорее всего, ничего не можешь сделать – хотя это так похоже на тебя – пытаться мне помочь! Спасибо, но… А, ладно! Так как насчет моей кобылы?

– Чума меня забери – совсем забыл! Джек, мой негодяй натрудил ей связку! Мне чертовски жаль.

– Бедняжка Дженни! Но держу пари, она устроила ему веселую поездку.

– Если я еще погляжу на нее, Джек, то захочу ее купить. Такая красотка!

– Не продам. Но я собирался просить, чтобы ты взял ее себе, если…

Майлз решительно взмахнул рукой, прерывая его.

– Нечего! И все равно я для нее слишком тяжелый.

– Как и тот чертов грум, которого ты на нее посадил?

– Да. Я дурень.

– Я это всегда знал.

– Полегче, Джек! Возьмешь одну из моих кляч, пока Дженни не поправится, раз уж ты у нас не остаешься. Как ты думаешь, можешь ты оставить ее у меня на недельку?

– Не знаю. Похоже, придется… Ну, виноват, виноват! Ты слишком большой, а сегодня очень жарко, а я так хорошо завязал галстук… Полно, Майлз! Ах, хотел бы я снова стать мальчишкой, и… Да. Когда можно будет увидеть сына и наследника?

– Пойдем, найдем Молли, которой не терпится на тебя посмотреть. Я за тобой, сэр Энтони Ферндейл, баронет!

Ближе к вечеру Карстерз уехал из дома О'Хары на его лошади. Он с сожалением простился с супругами О'Хара, пообещав дать им знать о своем местопребывании и вскоре снова навестить их. О'Хара взял слово, что тот известит их, если попадет в затруднительное положение:

– Я не позволю тебе весело исчезнуть – ни в коем случае!

Джек довольно охотно согласился: он был счастлив вновь обрести друга и назвал постоялый двор и деревню, поскольку О'Хара сам желал вернуть Дженни.

Итак, Карстерз возвращался в Тренчем к Джиму, вспоминая дружеское рукопожатие Майлза и – чуть улыбаясь – слова, которые тот произнес, когда Джек не захотел поначалу давать требуемое слово:

«Ты, юный упрямец, послушаешься меня без разговоров, а иначе отсюда не уедешь!»

В течение шести лет никто не отдавал ему приказаний – он сам приказывал. И почему-то было очень приятно, что им распоряжаются – а в особенности то, что это делает Майлз.

Свернув на проселок, он постарался представить себе, что думает Джим. Без сомнения, тот дожидался в «Лесном человеке», как было приказано. Джек был зол на него из-за пистолета: осмотрев их, он убедился, что они действительно не были заряжены. Если бы его поймал не О'Хара, в которого он не мог стрелять, такая небрежность могла оказаться роковой. Да и вообще он терпеть не мог безответственности. Солтер мог рассчитывать на горячие двадцать минут.

Почти час Карстерз ехал без всяких происшествий и приключений, а потом вдруг за поворотом пустынной Дороги ему открылось странное зрелище. На середине Дороги стояла дорожная карета, рядом с нею, направив пистолеты на лакея и кучера, стоял потрепанный разбойник, двое других отчаянно сражались у дверцы кареты.

Джек остановил лошадь и приподнялся на стременах, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Потом, сверкнув глазами, присвистнул: причиной всей суматохи была девушка лет девятнадцати-двадцати. Она изо всех сил сопротивлялась, а ее пытались увести к другой карете, стоявшей поодаль. Джек разглядел, что она необыкновенно хороша собой.