моей одинокой койки в лагере Следопытов, из матраса брошенного на пол. Она поставила на стереосистему какую-то вкрадчивую джазовую музыку, погасила свет и зажгла несколько свечей. Никакого Смуджа, напевающего Кенни Роджерса или Элвиса. Я простил ее, когда она начала танцевать для меня, хотя я не присоединился к ней по очевидным причинам.

Потом она спросила меня, не хочу ли я немного сыра. Я подумал: ради всего святого, не начинай есть чесночный сыр, что бы ты, черт возьми, ни делал! Она подошла ко мне, поставила свой бокал с красным вином и поцеловала меня. Затем она протянула руку и убрала регулятор яркости до нуля. Тогда я догадался, что сыр отложили на потом.

Прекрасная Изабель только что отправила мне посылку в Кэмп-Тристар. Вместе с растаявшим шоколадом и влажными салфетками там лежал толстый том книги. Влажные салфетки были очень ценны. При ограниченном количестве воды проходили дни, когда мы не могли помыться. Они идеально подходили для избавления от бактерий и грязи вокруг рта, так что вы могли есть, не испытывая тошноты.

Но книга оказалась бесполезной. Абсолютно. Это был ужасающе плохой роман о каком-то будущем инопланетном мире, опустошенном войной космической эры. В своем письме она сообщила мне, что эта книга особенно ценна, потому что ее отец подарил ее ей на двадцать первый день рождения. Она попросила меня носить её с собой, куда бы я ни пошел, и привезти её и меня обратно в целости и сохранности. Возможно, у Изабель был не самый лучший вкус в литературе, но, черт возьми, английский не был ее родным языком, и она действительно могла похвастаться лучшим французским нижним бельем.

Я решил, что должен взять книгу с собой в Ирак и обратно. Её засунули в мою аварийную сумку вместе с набором для побега и уклонения. Я повесил сумку снаружи автомобиля, в пределах быстрой досягаемости у пассажирской двери. Таким образом, если бы мне пришлось бросить Пинки и пуститься в бега, я бы просто схватил ее и ушел. И если бы нам все-таки пришлось бежать, я всегда мог бы использовать дерьмовый роман Изабель в качестве туалетной бумаги.

В Следопытах вы относились к своему автомобилю как к чему-то совершенно особенному. Это было похоже на то, как если бы ты был парнем, который работал всю свою жизнь и наконец сумел купить винтажный «Феррари» своей мечты. Когда мы не были на операциях, мы вообще почти не пользовались машинами. Мы сокращали пробег и тщательно ухаживали за нашими скакунами. Машины хранились в специальном ангаре, и только после того, как позаботились о них, парни могли позаботиться о собственных удобствах. Вы заботитесь о своей машине — она заботится о вас. Тем более, когда выезжаешь на операции.

Во многом это было похоже на то, что я испытал с лошадьми в детстве. Моя мама учила меня, что ты всегда должен ставить своего коня выше себя, потому что ты зависишь от него. Сначала приведите лошадь в порядок, накормите и напоите. Поэтому я давал им их смесь из овсяных хлопьев, патоки и молотой кукурузы, прежде чем приниматься за свою собственную еду.

В целях предотвращения инцидентов «синие по синим» (дружественного огня) Пинки были оснащены МСО, маяками системы опознавания «свой-чужой», которые были разработаны для отправки сигнала, позволяющего мгновенно идентифицировать нас с воздуха. Предполагалось, что все самолеты НАТО смогут видеть отметку этой системы на экранах своих радаров. На уровне бригады у них была компьютерная система, которая предположительно позволяла им видеть, где находятся все их позывные, с помощью сигналов этой системы. Пинки также были оснащены маячками визуального распознавания, которые служили вам резервным вариантом на случай сбоя системы «свой-чужой».

Поскольку Следопыты действовали глубоко в тылу противника, мы, скорее всего, подвергались риску попасть под дружественный огонь, поскольку находились там, где находился противник. Мы бы пробирались по второстепенным дорогам, тропинкам или открытой пустыне. Мы также болезненно осознавали, насколько наши Пинки отличаются от американских «Хамви». С воздуха американский пилот, скорее всего, принял бы их за вражеские машины.

Это был первый раз, когда у нас был маяк «свой-чужой» во время боевых действий, и мы подумали, что это прекрасная идея — если только она сработает. Мы знали, как легко в иракской жаре и пыли выходят из строя компьютеры и электронные устройства. МСО также была новой системой, которая не была опробована в бою, поэтому у нее неизбежно возникали детские проблемы. Было много возможностей для того, чтобы все пошло не так.

Мы упаковали наши комплекты РХБЗ, поскольку угроза ядерной, биологической или химической атаки считалась высокой. Наши устройства обнаружения РХБУ немного напоминали металлоискатели. Нужно было прикрепить специальную индикаторную бумагу, которая приобретала определенный цвет в зависимости от того, какой агент РХБУ присутствовал в эфире. Что касается нас, то комплект РХБЗ был просто очередным дерьмом, которое нужно было запихнуть в фургоны, которые и без того были ужасно перегружены. Если бы нам предстояло нести больший вес, мы предпочли бы иметь дополнительные боеприпасы, но нам было приказано нести комплект РХБЗ.

На прошлой неделе большинство парней занимались операцией «Массивность», то есть накачивали себя в импровизированном тренажерном зале. Они нарастили дополнительные мышцы, в основном для того, чтобы набрать вес, который они могли позволить себе сжигать во время операций. Когда нас развернули в полевых условиях, мы вряд ли получили бы достаточно еды. Мы бы сжигали много калорий из-за стресса, давления, климата и просто физических нагрузок. Мы сжигали бы не только жир, но и мышцы и быстро теряли бы вес, отсюда и необходимость в операции «Массивность».

За несколько часов до часа «Ч» Джон попросил командира бригады подойти и перекинуться с нами парой слов. Бригадный генерал «Джеко» Пейдж командовал несколькими элитными полками, и его репутация шла впереди него. Он разговаривал с нами в палатке-столовой, спрятанной в одном из углов лагеря. Он не был самым крутым парнем в мире, но от него исходила абсолютная уверенность. Атмосфера была наэлектризована предвкушением, но Джеко оставался размеренным и спокойным, когда начал говорить, как будто по-отечески беседовал со своими ребятами.

— Итак, Следопыты, наконец-то мы пересекаем границу. Я уверен, что все вы более чем готовы. Как мы знаем, это война под руководством США, и я знаю, что некоторые из вас хотели бы, чтобы вы действовали впереди Корпуса морской пехоты США и их основных сил. Все, что я собираюсь вам сказать, это то, что это только начало. Впереди будет много сюрпризов, и вы привыкнете, так что