Мне хочется рассказать, чем мы занимались, но мне слишком неудобно. Я знаю, она не будет меня осуждать, но, несмотря на желание с кем-нибудь поделиться, все же не хочу об этом рассказывать.

Стеф смотрит на меня с нескрываемым беспокойством, и я отворачиваюсь.

– Только будь осторожна, ладно? Ты слишком хороша для такого, как Хардин.

Я хочу обнять ее и поплакаться в плечо, но вместо этого меняю тему:

– Как кино?

Она рассказывает, как Тристан угощал ее попкорном и что он начинает ей действительно нравиться. Я хочу остановить Стеф, но понимаю, что просто завидую, потому что Тристан ее любит, а Хардин меня нет. Но напоминаю себе, что есть человек, который меня любит, и что мне самой нужно относиться к нему лучше и держаться от Хардина подальше, и на этот раз серьезно.

На следующее утро я совсем измотана. У меня нет сил, и я чувствую, что в любой момент могу расплакаться. Глаза у меня красные и опухшие со вчерашнего вечера, поэтому беру косметичку Стеф, достаю коричневый карандаш и рисую тонкую линию на веках и под глазами. Так гораздо лучше. Наношу на лицо немного пудры, чтобы не казаться такой бледной. Несколько мазков туши – и я совсем другой человек. Довольная своим видом, надеваю узкие джинсы и майку. Но я чувствую себя раздетой, поэтому прихватываю из шкафа еще и белую кофту. Это самые большие усилия, которые я прикладывала к своей внешности в обычный учебный день, начиная со школьного выпускного.

Лэндон написал эсэмэс, что мы встретимся на лекции, поэтому в кофейне я беру кофе и ему. До начала занятия еще далеко, и я иду медленнее, чем обычно.

– Эй, ты Тесса? – слышу я мужской голос.

Навстречу идет симпатичный парень.

– Да, ты ведь Логан? – говорю я, и он кивает.

– Ты идешь в эти выходные на вечеринку? – спрашивает он.

Видимо, он член братства; разумеется, он опрятен и прекрасно выглядит.

– Ну нет, в эти выходные не пойду, – смеюсь я, и он тоже.

– Жаль, с тобой было интересно. Но если передумаешь, ты знаешь, где это. Мне пора, до встречи.

Он приподнимает воображаемую шляпу и уходит.

Лэндон уже сидит в аудитории; он несколько раз благодарит меня за кофе.

– Отлично выглядишь сегодня, – говорит он, когда я сажусь.

– Я накрасилась, – шучу я, и Лэндон улыбается.

Он не спрашивает о вечере с Хардином, и я ему благодарна. Не уверена, что расскажу ему об этом.

День начинается хорошо, и я забываю о Хардине до литературы.

Хардин сидит на обычном месте. Он одет в белую футболку, такую тонкую, что через нее просвечивают все тату. Меня поражает, насколько привлекательными я нахожу его татуировки и пирсинг, хотя я никогда раньше о них не думала. Быстро оглядываюсь, усаживаюсь на место и вытаскиваю конспекты. Я не пересяду из-за какого-то грубияна. Тем не менее, надеюсь, Лэндон скоро придет, и я не буду чувствовать себя так одиноко рядом с Хардином.

– Тесс? – шепчет Хардин, когда класс начинает заполняться.

Не отвечай ему. Игнорируй его, повторяю я себе.

– Тесс? – говорит он громче.

– Я не хочу с тобой разговаривать, Хардин, – сквозь зубы шепчу я, стараясь не смотреть в его сторону.

Я не попадусь больше в эту ловушку.

– Да ладно тебе, – говорит он, и я чувствую, что для него это все шуточки.

Я сурова, ну и пусть:

– Хардин, я сказала, оставь меня в покое.

– Хорошо, если хочешь, – говорит он так же жестко, и я вздыхаю.

Я рада, когда появляется Лэндон. Видя нас с Хардином, он ласково спрашивает:

– Все в порядке?

– Да, все нормально, – вру я, и лекция начинается.

Мы с Хардином не общаемся всю неделю. Каждый новый день дается мне все легче, я уже не думаю о нем так много. Стеф постоянно пропадает с Тристаном, так что комната почти все время в моем распоряжении, что и хорошо и плохо. Хорошо, потому что я успеваю много выучить, а плохо, потому что я остаюсь наедине с мыслями о Хардине. Всю неделю я крашусь немного больше, но одеваюсь во все те же свои закрытые консервативные наряды. В пятницу утром чувствую, что уже освободилась от истории с Хардином. Но тут все вокруг принимаются обсуждать предстоящую вечеринку в доме братства. Честное слово, там вечеринка каждую пятницу и субботу! Так почему им надо столько говорить об этом, да еще и мне промывать мозги?!

После того как человек десять спросили меня, пойду ли я туда, я делаю единственное, что точно удержит меня в стороне. Звоню Ною.

– Привет, Тесса! – щебечет он в трубку.

С нашего последнего разговора прошло несколько дней, и я уже забыла его голос.

– Как думаешь, ты мог бы приехать ко мне в гости?

– Конечно. Может, я приеду в следующие выходные?

У меня вырывается стон.

– Нет, я имею в виду сегодня. Не мог бы ты приехать прямо сейчас?

Я знаю, он любит все планировать заранее, как и я, но мне очень нужно, чтобы он пришел.

– Тесса, у меня после школы еще занятия. Я сейчас в школе, сейчас как раз обед, – объясняет он.

– Пожалуйста, Ной, я очень соскучилась. Разве ты не можешь сейчас уйти и приехать сюда на выходные? Пожалуйста? – Я упрашиваю его, но мне все равно.

– Хм… да, конечно, Тесса. Я сейчас приеду. Все в порядке?

Меня переполняет радость: я и вправду удивлена, что такой пунктуальный Ной согласился на это, я так рада, что он есть у меня.

– Да, я просто очень соскучилась. Не виделись уже две недели, – напоминаю я ему.

Он смеется.

– Я тоже по тебе скучаю. Сейчас возьму справку и через несколько минут выеду, буду у тебя около трех. Я люблю тебя, Тесса.

– Я тоже тебя люблю, – говорю я и вешаю трубку.

Ну, вот и все. Теперь появился шанс, что я, скорее всего, перестану ходить на вечеринки. С чувством неожиданного облегчения отпрвляюсь на литературу в нашем прекрасном старом кирпичном корпусе. Но радость была недолгой: в аудитории Хардин завис над столом Лэндона.

Что за черт?

Я вижу, как Хардин бьет по парте и рычит:

– Никогда больше не говори так, ничтожество!

Лэндон пытается встать, но драться с Хардином – безумие. Он сильный, но слишком добрый, и я не представляю себе, чтобы он с кем-то дрался.

Я хватаю Хардина за руку и тяну его от Лэндона. Он заносит другую руку, и я вздрагиваю, но как только он понимает, что это я, чертыхаясь, опускает руку.

– Оставь его в покое, Хардин! – кричу я и поворачиваюсь к Лэндону.

Он выглядит таким же возбужденным, как Хардин, но все же садится.