предела, — в его потомках тоже течёт кровь рыцаря. Единокровного родственника-то как раз найти не проблема, а вот ещё и колдуна — это уже посложнее; мои поиски растянулись на много веков. К тому же миры менялись, перемешивались, снова разделялись. И перемещаться мне-дракону становилось всё сложнее и небезопаснее, одни самолёты ваши чего стоят. Словом, чтобы облегчить мне задачу, озёрная колдунья превратила меня в орехокол и сказала, что наследник чёрного рыцаря сам меня найдёт, что только он увидит меня и обязательно захочет купить. Колдунья обменяла меня на какие-то безделушки у бродячего торговца, а потом я попал в антикварный магазин. И вот оказался у тебя. Значит, ты и есть моя спасительница — потомок — колдунья.

— С ума сошёл! Какая я тебе колдунья, а уж про потомка ты вообще загнул. К тому же я тебя не покупала, тебя мне подарили. Значит, не я тебе нужна, а моя подруга!

— Не может этого быть: если бы это была не ты, ты бы меня не увидела, я б незаметно вернулся в магазин, так бывает иногда — сбой в колдовской прог-рам-ме, так, кажется, у вас говорят про компь-ю-тер-ные тех- как-то там…

— Тем не менее подруга-то тебя увидела как раз в магазине, значит, она потомок!

— Не морочь мне голову, ты же сказала, что она тебе подарила, значит, ты и есть, и всё, хватит спорить! Лучше помоги найти моё человеческое сердце, — рявкнул дракон.

Я отшатнулась от зверюги, мне стало очень страшно: "Он вполне может откусить голову мне, господи, ну когда же я проснусь?! Лучше делать что он скажет, тогда, по крайней мере, когда он поймёт, что я не тот, кто ему нужен, он вернёт меня домой — в целости и сохранности, я надеюсь".

— Хорошо, давай искать твоё сердце. Где начнём?

— Мы полетим в то королевство, где всё началось.

— Хорошо, только на этот раз неси меня аккуратнее…

Я не успела договорить, как когтистая лапа обхватила меня за талию и мы взмыли вверх. Мы летели, летели, под нами мелькали то лес, то поле, то речка, то селение, потом снова лес, и так снова и снова. Вот, наконец, мы приземлились в каком-то лесу.

— Это здесь тебе рыцарь вырвал сердце?

— Нет, это дворцовый парк, где я убил его.

— Надо же, какой он неухоженный! Почему садовники не следят за ним?

— Некому следить — все спят. Фея — крёстная погрузила в волшебный сон всё королевство, чтобы принцесса забыла, что здесь произошло. Она, оказывается, видела, как я убил рыцаря, и потеряла сознание, а потом, когда очнулась, была не в себе, всё кричала и плакала. Вот тогда-то и позвали волшебницу. Она и заколдовала всё вокруг.

— И давно все спят?

— Сто лет уже минуло.

— Ага, — на ум почему-то пришли слова из песенки, которую пели в фильме-сказке:

Принцесса спит сто лет, сто лет,

А храбреца всё нет и нет,

И если рыцарь не найдётся,

Принцесса так и не проснётся.

— Может, это ты тот принц, который должен разбудить принцессу?

— Нет, это не моя теперь сказка, как-нибудь без меня обойдутся.

— Ага, вернёшь себе облик и будешь ждать принцессу на горошине?

— Принцессу на горошине? А что, это мысль, подскажу родителям, когда вернусь!

— Эй, слушай, а как так получилось, что потомка ты ищешь уже не один век, а в этом королевстве только сто лет прошло?

— Время везде течёт по-разному, что ты как маленькая? "Почему, да почему". Хватит, ищи давай.

— Ладно, ладно. Как искать-то, я не знаю?

— Закрой глаза, замедли дыхание, успокой поток мыслей, очисти разум, открой сердце и слушай, должна услышать стук сердца…

— О, слышу — стучит в моей груди!

— Хватит дурить, тебе хиханьки да хаханьки, а я устал уже жить в этом теле, хочу обнять родителей, жениться, завести детей…

— Прости, это нервное, я попробую.

Я закрыла глаза, сосредоточилась на дыхании, мысли лениво текли в моей голове, но я отметала их прочь. Сначала ничего не слышала, кроме естественных звуков природы, потом где-то далеко услышала тихий мерный стук. Послала свет из своей груди, определяя направление, и медленно, не открывая глаз, пошла на звук. Часто останавливалась, прислушивалась. Да, иду правильно, где-то там, за деревьями, бьётся сердце — очень медленно, словно готовое уже остановиться. Я побежала что есть сил, испугавшись, что вдруг оно и правда остановится и тогда несчастный принц навсегда останется драконом…

Сердце было спрятано в склепе, жутковато было спускаться туда одной, но дракону в склеп не войти.

— Подожди, я зажгу тебе факел, — сказал он.

— Не надо, у меня есть фонарик в кармане. Я всегда ношу фонарики с собой — так, на всякий случай.

Лестница круто уходила вниз, в темноту, я осветила фонариком мраморные ступени, шла осторожно, ещё не хватало споткнуться, упасть и погибнуть… Мороз пробежал по коже, я вдруг ярко представила себя бездыханную, лежащую там, в темноте, а мой дух кружит по склепу, стеная и гремя цепями. Тьфу ты! С перепугу чего только не напридумывается.

Наконец-то лестница кончилась, ну и холодина тут! Я остановилась в нерешительности — осмотреть весь склеп или ну его, вдруг и правда увижу что-нибудь страшное, тогда убегу, и бедный принц не получит своё сердце.

Освещая дорогу только перед своими ногами, я пошла на биение сердца. Вот оно, в самом дальнем конце склепа в нише, небрежно брошено, покрылось пылью и едва трепещет. Мне стало стыдно за предка, который так немилосердно поступил с принцем, а возможно, и не только с ним. Моё собственное сердце сжалось от боли и сострадания. Да, по всем признакам сердце умирало, надо спешить. Я стащила с себя пальто и аккуратно положила на него сердце принца. Подула на него, стремясь избавить от пыли, и сердце в ответ вспыхнуло, засияло.

С драгоценной ношей я пошла в обратный путь. Дракон одним глазом смотрел в проём склепа. Завидев меня, торопливо отошёл.

— О, наконец-то, а то я уже готов был разрушить королевскую усыпальницу до основания!