опыте. И что-то я сильно сомневался, что хотя бы одному из присутствующих хоть раз в жизни по-настоящему грозила гибель.

Возможно, конечно, были какие-то несчастные случаи, возможно, были разнообразные инциденты во время спаррингов, возможно, покушения, всё-таки дети аристократов. Но вот так, встретиться лицом к лицу с угрозой смерти? Очень вряд ли.

Обводя взглядом ряды Посохов, я не терял из виду Валентайна, максимально сосредоточенно считывая окружающую его ауру. Если бы он вдруг решил напасть без предупреждения — я смог бы среагировать вовремя. Однако при этом я не смотрел на него и, когда наконец вновь встретился с ним глазами, понял, что творится что-то очень странное.

Выглядел он… жутко, по-другому не скажешь. Он уже продемонстрировал, что особо уравновешенным характером не отличался и я успел во всей красе запечатлеть как показушно-хладнокровного Валентайна, так и его же, трясущегося от едва сдерживаемого гнева.

Но сейчас он будто бы стал совершенно другим человеком. Кожа как-то болезненно посерела, на лбу вздулись вены, неестественные, буквально похожие на копошащихся под кожей червей, ноздри раздувались как у быка на корриде, рот искривился в каком-то нечеловеческом оскале… это уже была не просто злоба, парня по-настоящему корёжило. И, когда он заговорил, стало понятно, что дело далеко не только в эмоциях.

— Вы — трусливые, бесхребетные, жалкие ублюдки! — прорычал он. И это была никакая не фигура речи, с каждым словом из горла Валентайна вырывался отчётливый звериный рык. — Такие остроухие суки как он, убивали наших отцов и матерей, жгли наши дома, разоряли нашу страну! Эльфы убивали нас тысячами, сотнями тысяч, а теперь вы боитесь противостоять одному грёбанному остроухому?! Если бы вы воевали шестнадцать лет назад, у Вирсавии не было бы и шанса на победу!

Понятно. Среди присутствующих он был самым старшим. Большинство студентов пережили войну в слишком малом возрасте. Но Валентайну на то время уже было года три-четыре. Ещё, конечно, не прямо сознательный период, но он определённо мог помнить что-то с того времени, и, похоже, это были не самые приятные воспоминания. Так что в каком-то смысле его ярость можно было понять.

Вот только даже так, его метаморфозы это не объясняло. И, похоже, другие Посохи от такого поведения своего председателя тоже не были в восторге.

— Валентайн, послушай, ты же понимаешь… — начал было один из старшекурсников, низенький и толстенький паренёк с забавно выглядящей, похожей на афро причёской.

Вот только договорить он не успел. Потому что Валентайн, резко повернувшись к нему, махнул рукой — и паренька просто смело прочь, будто сухой листик, вместе с несколькими другими студентами, просто попавшими под горячую руку. И это была не просто “оплеуха”. Толстячок отлетел к стене, ощутимо в неё впечатавшись. На дереве после того, как он упал на пол, совершенно неподвижный, осталось несколько вмятин и отчётливые следы крови.

Раздались испуганные возгласы, девчачий визг. Народ, уже забыв про меня и про магию царя мудрости, повалил к дверям.

Это было совершенно ненормально. И даже не потому, что Валентайн, как председатель собрания, вряд ли стал бы вот так просто калечить других Посохов. Хотя это, естественно, тоже было какой-то дичью.

Куда более странным было то, что толстячок, маг пятого круга, не смог оказать ни малейшего сопротивления. И это при том, что Валентайн даже никаких заклинаний не использовал — атаковал просто давлением маны. Разрыв между пятым и шестым кругами определённо не мог быть таким огромным, даже если предположить, что толстячок попал в Посохи благодаря своим связям, а не талантам.

Если учесть изменившуюся внешность Валентайна, то уже не оставалось сомнений в том, что он находился под действием какого-то жёсткого допинга. И хорошей новостью это определённо не было, потому что после того, как он отвернулся от толстяка, следующим, на кого упал взгляд его налитых кровью глаз, стал я.

И хотя на этот раз он ничего не сказал, именно теперь я по-настоящему поверил в то, что он собирается меня прикончить.

Вскинув револьверы, я выпустил в Валентайна сразу две пули, параллельно создав под ногами дорожку Телекинеза и над головами бегущих Посохов устремившись прочь из зала собрания. Конкурировать с шестым кругом я не мог и раньше, а теперь, после того, как молодой герцог впал в режим берсерка — и подавно.

Так что моей задачей сейчас было выжить и дождаться появления кого-то из старейшин. Потому что я сильно сомневался, что с Валентайном в его текущем состоянии сможет быстро справиться даже маг седьмого круга.

Пули угодили ровнёхонько ему в грудь и живот, однако на этот раз магический ледяной щит лишь вздрогнул. Никаких трещин или следов разрушения. Наоборот, я, кажется, его только разозлил.

Взревев уже совершенно нечеловеческим голосом, Валентайн взмахом руки сформировал под ногами ледяной гребень и, оседлав его, как заправский сёрфер, устремился за мной. На других ребят, которых его ледяная магия могла задеть и покалечить, ему определённо было глубоко плевать.

Не собираясь больше жалеть патроны, я разрядил в своего преследователя остаток обеих обойм. Из шести выстрелов в цель попало пять, однако всё, чего мне удалось добиться — это немного, на долю секунды, замедлять его каждым попаданием. И даже несмотря на это он продолжал меня догонять на своей ледяной волне. Фора в полтора десятка метров, которую я изначально получил, начала быстро сходить на нет.

К счастью, охватившее его бешенство крайне негативно сказалось на точности его атак и на изобретательности тактики в целом. Одно за другим он посылал мне вдогонку заклинания, каждое из которых при попадании сулило смерть от превращения в ледышку или разрыва всего тела на несколько ледышек поменьше.

Однако из-за их однообразности и плохого наведения каждый раз мне удавалось, благодаря даруемой Телекинезом маневренности, в последний момент уходить с линии атаки.

К счастью, в академической зоне, где находились и общежития, и крыло Посохов, сейчас шли занятия. Посохи просто имели законное право уходить с любых лекций, потому на собрании их было так много.

Коридоры были совершенно пусты, а если люди и выбегали поглядеть, что происходит — то уже после того как мы с Валентайном проносились мимо. Так что страдало только убранство самих коридоров Башни Магии. И на самом деле я был этому очень рад. Как бы мне ни были несимпатичны многие студенты и даже преподаватели, случайных смертей я не хотел.

А отвлекаться на других я был совершенно не в праве. Чем Валентайн был ближе, тем меньше времени у меня было на то, чтобы успеть среагировать на его атаки