«Интересно, как выглядит этот бандит?» – размышлял Сурур, меряя кабинет широкими шагами. Что за чудо-человек, который каждый раз выживает и даже не истекает кровью от всаженных в него пуль? Сможет ли он, изрыгнув огонь, обратить его людей в пепел? Или улетит на крыльях от преследователей? Или исчезнет на их глазах, словно под землю провалится?

Через пару часов он получит ответы на все свои вопросы.

1

Стеклянная дверь балкона на втором этаже гостиницы «Дильшад» по улице ас-Саадун скользнула по рельсам, и Махмуд тотчас ощутил, как его обдало потоком горячего воздуха. Казалось, асфальт на проезжей части внизу вот-вот начнет плавиться. Яркий солнечный свет, отражающийся от машин, причинял глазам жгучую боль. Одного взгляда на то, что творилось снаружи, было достаточно, чтобы желание выйти сегодня куда-либо из номера пропало.

Наконец, не без участия ас-Саиди, который не мог позволить своему заместителю жить в таких стесненных условиях, ведь ему предстоит проделать большую работу, он съехал из «аль-Урубы» и перебрался в приличный отель.

Как только Махмуд задвинул дверь, гам и автомобильный рев с улицы заглохли. Он взял со стола пульт от кондиционера, установил его на двадцать четыре градуса, сел в кресло, закинул ноги на круглый столик кофейного цвета, поднес диктофон к губам, подобно героям американских фильмов, нажал кнопку и стал наговаривать свои мысли. Он хотел записать события прошедших двух дней, особенно его волновал разговор с Барышником.

Хади был готов на все, чтобы убедить Махмуда в правдивости своей истории. Он выкладывал все секреты и припоминал мельчайшие детали, касающиеся Безымяна, с таким рвением, словно исполнял свой гражданский долг или диктовал важное письмо.

Безымян нанес Хади визит в тот самый день, когда в квартале аль-Батавин произошла серия убийств, а Азиз аль-Мысри предостерег друга от того, чтобы рассказывать о собранном из останков мертвеце. Нет, история не перестала быть захватывающей, просто, как рассуждал Азиз, сейчас она может вызвать ненужные подозрения. Хади допивал как раз последний стакан арака, когда в дверном проеме всего в нескольких шагах от него нарисовался силуэт Безымяна. Хади почудилось, что ему снится кошмар и идущее на него существо имеет явно недобрые намерения. Он пришел не иначе как убить Хади!

– Из-за тебя погиб охранник Хасиб Мухаммед Джаафар. Если бы ты не проходил так близко от ворот гостиницы, он не подбежал бы к ним, стоял бы у своей кабинки, и стрелять ему в террориста на мусоровозе пришлось бы с приличного расстояния. Он мог быть легко ранен или отброшен волной, заработал бы синяки и царапины, но остался бы жив! На следующий день он вернулся бы домой к жене и дочери и скорее всего за семейным завтраком решил бросить эту опасную работу, устроиться продавцом семечек и встать с лотком на 44-м перекрестке, – сказал Безымян, подтверждая догадку Хади о цели своего визита.

Хади пытался спорить с ним, находя себе тысячу оправданий и напоминая, что именно он по праву должен считаться отцом родным для Безымяна, пустившим его на свет. Разве не так?!

– Ты всего лишь слепой инструмент, Хади. Знаешь, сколько бездарных отцов и глупых матерей породили героев и гениев? В том не было никакой их заслуги, все происходило без их участия. Ты просто инструмент, одноразовая резиновая перчатка на руке судьбы, которая передвигает фигуры по шахматной доске жизни.

Вот так-то! Все проделанное Хади, что обычный человек даже не в силах уразуметь, – все это ничто, асфальтовая дорожка, по которой несется махина предопределения. И сейчас от нее за ненадобностью камня на камне не останется.

Спор затянулся, и Хади стало понятно, что Безымян настроен не так уж решительно. Если бы у него было твердое намерение убить Хади, он вообще не стал бы с ним разговаривать. Ворвался бы к нему и расправился, как с теми попрошайками, принялся бы душить своими могучими руками, а когда Хади испустил бы дух, швырнул его обмякшее тело на грязную кровать и был таков. Тело Хади нашли бы только через месяц, так как после смерти Нахема Абдеки к нему никто не заглядывает.

Безымяну попался на глаза аят «аль-Курси», висевший на стене напротив. Ему нужно было отвлечься на что-то, чтобы потом он смог еще раз все обдумать и принять единственно правильное решение. Безымян сделал несколько шагов, застыл перед картонкой с растрепавшимся краем, потянул за него, высохший клей треснул, и она поддалась. Безымян сорвал ее со стены с такой легкостью, будто бумага, прикрепленная Нахемом Абдеки во время ремонта комнаты, только и ждала, пока подойдут и дернут. Безымян отбросил аят в сторону. Под ним чернело прямоугольное углубление высотой в полметра и шириной в сантиметров тридцать. Его секрет Хади разгадает на следующее утро.

Время шло медленно, настолько тяжелым и неприятным был посетитель Хади. Безымян действительно был полон сомнений. В конце концов он признался Хади, что душа Хасиба Мухаммеда Джаафара требует отмщения. Виновный в его смерти должен быть наказан.

– Его убил смертник из Судана, – уверенно произнес Хади, пытаясь отвести от себя возмездие.

– Да… Но он же погиб. Как я могу убить уже мертвого человека?

– Тогда… Администрация гостиницы, где он работал… Компания виновата…

– Да… Возможно… Но я должен выйти на настоящего убийцу, только тогда его душа успокоится, – ответил Безымян, присев на большой сундук в углу.

2

Махмуд держал в руках последний номер журнала «аль-Хакыка» и знакомился с еженедельным уголком главного редактора: «Есть законы природы, над которыми обывателю незачем задумываться – для чего дуют ветры, как выпадают дожди, почему от твердой скалы откалывается кусок и летит вниз. Но эти явления, благодаря тому что повторяются, человек волей-неволей анализирует, систематизирует и получает им четкое объяснение, на чем успокаивается. А есть законы, действие которых мы наблюдаем крайне редко и только при том условии, что обстоятельства складываются определенным образом. И когда такое случается, человек удивляется, воспринимает это как нечто необыкновенное, как чудо. Он не признает, что эти законы ему попросту неизвестны. Нет! Он горд собой и не хочет прослыть невеждой!»

Как предположил Махмуд, абзац, если следовать его логике, мог касаться факта существования такого чудовища, как Безымян. Однако Барышник настаивал на более фантастичной версии – что Безымян, в которого вселилась застрявшая в нашем мире душа, сшит из фрагментов тел погибших в терактах людей. Он стал олицетворением жертв, которые требуют покарать виновных, погубивших их жизни. Они жаждали, чтобы этот монстр был собран и стал машиной мщения.

Безымян поделился подробностями той ночи, когда на его пути повстречались подвыпившие попрошайки. Он обошел бы их стороной, но они были настроены агрессивно, прицепились к нему из-за его уродливой внешности и набросились с кулаками. Их охватил приступ необъяснимой ненависти к незнакомцу, ведь они видели его первый раз в жизни. Схватка продолжалась с полчаса. Попрошайки пытались забить его до смерти кулаками, пробовали удушить. Но случайно один из них, не разобравшись впотьмах, схватил за горло другого и с силой сжал. Следом таким же образом ошибся еще один. Двое из них были мертвы по вине своих же товарищей, ставших их убийцами по нелепой случайности. Остальных удавил он, почувствовав, что они сами хотят покончить с этой жизнью, что они не хотели его убить, а хотели быть убитыми. Каждый раз, когда напивались до беспамятства, как в тот день, попрошайки искали того, кто избавит их от горькой жизни. Они как будто ждали, когда он пройдет по переулку в старой одежде Даниэля. Поэтому в таких странных позах – это он их так рассадил – утром их тела обнаружили соседи.