– Так что если всё же надумаете что-нибудь купить… – спохватился торговец слева.

– То идите ко мне – не пожалеете! – дружно, хоть и не очень стройно грянул сводный хор сулейманских бизнесменов.

– Понятно, – отряг невозмутимо взял приглашение на заметку.

– А почему она никого не принимает? – раскрыла удивленно очи Серафима.

– Не нашего и не вашего просвещенного ума дело… – уклончиво поиграл бровями купец слева и спрятался в свою лавку как моллюск-домосед.

Трое разведчиков переглянулись.

Прочитав на физиономии Олафа курс действий, предполагаемый им теперь единственно верным, Сенька поспешила опередить его.

– Эй, хозяйка, открывай, гости пришли!!! – затарабанила она кулаком в филенчатую желтую дверь, обитую полосами красной меди. – Не пускать гостей в такой день – плохая примета!

– К чему? – не понял Селим.

– К выпадению дверей, – подмигнула ему царевна, и продолжила барабанить с новым усердием.

– Пусти, я хоть раз стукну! – попросил невинно Олаф.

– Еще рано, – остановила его Сенька, и подключила к процессу носок эксклюзивного дар-эс-салямского сапог, усиленный носорожьей шкурой. – Откройте, пожалуйста! Муфида-апа! Нам нужно поговорить!

В занавешенном тяжелыми бордовыми портьерами окне на втором этаже мелькнуло и укрылось за складками бледное худое лицо хозяйки.

– Если тебе не открывают, значит, ты неправильно стучишься, – нетерпеливо повел конунг плечами шириной с полтора дверных проема.

Серафима исподтишка стрельнула глазами в сторону притаившейся наверху торговки кообами, злобно сверлившей их черным глазом, перестала пинаться, развела руками, и громко проговорила:

– Какая жалость! Наверное, она глухая и не слышит! Олаф, постучи, пожалуйста, минут пять, да погромче, хорошо? Ведь не можем же мы уйти просто так! Селим, давай перейдем на ту сторону!

– Зачем?

– А вдруг вместе с дверью отвалится и стена?

Охотник, не колеблясь ни секунды, поспешил исполнить рекомендацию. Царевна последовала за ним, сделала втихаря жест стражнику «делай как я», прижалась к стене дома напротив, не спуская тайного взгляда из-под ресниц с засады старухи, демонстративно закрыла голову руками, присела…

– Стучи, можно!

Огромный воин радостно ухмыльнулся, старательно закатал рукава, примерился, и нанес первый удар.

Стена содрогнулась. Если бы бедная дверь была боксером, в беспамятстве она пролежала бы до завтрашнего дня. Еще один удар – и готовый материал для растопки печи лег бы на пороге лавки Муфиды-апы… Но нервы хозяйки не выдержали первыми.

– Да слышу я, слышу!!!.. – перекрывая жалобный треск нокаутируемого дерева, донесся выкрик из-за шторы. – Иду уже!!! Забодай тебя ифрит…

Через полминуты ожидания изнутри послышался скрежет и стук засова, вынимаемого из скоб и устанавливаемого в угол, дверь брюзгливо заскрипела, выдыхая из образовавшихся щелей выколоченную конунгом труху и пыль, и на пороге погруженной в душный полумрак прихожей предстала суровая костистая старуха в черной абе.

– Кого вам надо? – меря непрошенных визитеров неприязненным взором, сухо процедила она.

– Муфида-апа? – вежливо поинтересовалась Серафима.

– Ну, я… Чего вам еще? Лавка закрыта.

– И очень хорошо, – жизнерадостно проговорила царевна. – Значит, нас никто не будет отвлекать, пока мы будем разговаривать!

– Не собираюсь я с вами ни о чем разговаривать! – злобно прошипела лавочница и повернулась уходить.

– И даже о некоем кувшинчике, проданном с месяц назад одной маленькой глупенькой девочке в калифском гареме? – сделала изумленные глазища Сенька.

Старуха отпрянула.

– Не продавала я никому никаких кувшинчиков! Убирайтесь! Пошли вон! Прочь! Прочь!

– Благодарю вас, вы очень любезны, – очаровательно улыбнулась царевна и грудью поперла на амбразуру. – Олаф, Селим, заходите, нас пригласили…

То, что они узнали от торговки благовониями, замкнуло цепь загадочных событий последнего месяца во дворце, и одновременно поставило их перед тяжелым выбором.

Вернее, перед отсутствием такового.

Как упоминал ранее Селим, со смертью старого придворного волшебника от преклонных лет и хронического переедания деликатесов, которыми добрейший Амн-аль-Хасс щедро наделял своих приближенных, во дворце открылась вакансия мага. Но претендовал на нее, как выяснилось, не только их старый знакомец Абуджалиль, закончивший по направлению от почтенного Сейфутдина ибн Сафира в ВыШиМыШи семилетний курс обучения за пять лет, но и его сверстник – менее удачливый и толковый Казим, добросовестно, но без блеска одолевший программу сулейманского училища техники профессиональной магии за положенную пятилетку.

На знакомство к работодателю, полные надежд, оба они пришли одновременно. Но один из них вышел из кабинета Ахмета Гийядина новым придворным магом, как и ожидал, а другому посоветовали поискать счастья где-нибудь в другом месте. И этот другой – Казим – посчитал, что отказали ему исключительно потому, что его соперник обучался в престижном вузе за границей страны, а не в обычном, и всего лишь за границей города, как он.

В какой степени он был прав, а в какой – не очень, сейчас по вполне понятной причине выяснить возможным не представлялось, но зато другой факт обнаружился очень легко и просто.

Торговка благовониями и притираниями, имеющая доступ со своим товаром в гарем калифа, Муфида-апа, приходилась ему бабушкой. А чего только не сделает среднестатистическая бабушка для любимого внука, особенно если искренне считает, что только он и есть настоящий волшебник.

В отличие от других.

Не будем тыкать иглами, кого.

План по захвату вакансии его мечты, ушедшей из-под носа, отвергнутый Казим составил быстро. Муфиде-апе надо было всего лишь подговорить кого-нибудь из наложниц принять украденный им из музея училища горшочек с кообом и проинструктировать ее, как с ним обращаться. Когда же безобразия оного и бессилие перед ним штатного выскочки, заморского выкормыша и паркетного шаркуна Абуджалиля достигнут своего апофигея, как выразился юный маг в агитационной речи перед бабулей, ему, Казиму, самому хитрому и самому ловкому чародею страны, останется всего лишь заявиться во дворец, сделать вид, что обследует его, потихоньку забрать горшочек, помахать руками, побормотать непонятные слова, напустить для вида побольше дыму и тумана – и пешка в дамках! Место наше, конкурент опозорен и спущен пинком калифского сапога с крыльца, и ничто не мешает более пришествию долгожданного светлого будущего для одного отдельно взятого выпускника сулейманского училища техники профессиональной магии.

Не ожидал Казим лишь одного: что горшочек, куда прикованный к нему кооб должен был возвращаться каждый раз перед восходом солнца, за ночь куда-то пропадет, что оставшийся без жилплощади повелитель элементэлов вселится в первого попавшегося человека, и что этим первым попавшимся, как назло, окажется сам калиф.