казаками Вишневецкого воевали Тамань, и по докладам гонцов, вполне успешно. Была взята крепость Темрюк, названная так в честь предка Азы, построившего её в начале века.

В 1556 году, когда войска Александра взяли Азов, черкесские князья Тазь-Орут и Досибон напали и захватили все крепости на Тамани, но потом, под давлением османов были вынуждены их оставить. У Александра тогда не было сил и средств закрепиться на берегах полуострова. Тогда же была взята крепость Тамань. Крепости разрушили и бросили. Люди и пушки были вывезены в устье Дона.

Сейчас крепости сдались почти без боя. В Темрюке насчитывалось около пятисот янычар и десять пушек, в Тамани — двадцать янычар и три пушки. Темрюк после взятия сразу начали восстанавливать. Тамань, находившуюся в пределах выстрела пушек турецкого флота, даже не стали брать, сама сдалась.

Сейчас возле Темрюка со стороны Азовского моря курсировали пятнадцать Санькиных шхун, и турецкие корабли, опасавшиеся дальнобойной артиллерии русских, близко не подходили. С другой стороны городок защищала дельта реки Кубань, впадавшая и в Азовское, и в Чёрное море, плавни и грязевые вулканы.

Сама крепость представляла собой четырёхугольник, стоящий на песчаном грунте. Общая длина её стен составляла не более четырёхсот метров. Крепостной ров отсутствовал. Все жилые постройки рынок и мечеть находились за пределами крепости.

Санька не стал мудрствовать лукаво и начал укреплять стены, скрепляя кирпич цементным раствором. Грабить жителей городка Санька запретил, поэтому его пёстрое население, состоящее из: черкесов, турок, армян и греков, не разбежалось. Продолжал функционировать даже небольшой порт.

— Я отправлюсь к ним на корабле, — сказал Александр.

— Я поплыву с тобой! — решительно сказала Аза.

Александр молча усмехнулся и покачал головой.

— Я быстро вернусь. Береги сына.

Он подошёл, обнял их обоих и мысленно позвал Марту.

— Ты звал меня, — не спрашивая, а утверждая, сказала Марта, входя.

— Да, Марта. Прикажи готовить шхуну к отплытию. Идём в Темрюк.

— Дежурные корабли и дежурный ял всегда готовы, господин. Можно отправляться прямо сейчас.

— Хорошо. Время не терпит. Захвати мои вещи.

— Слушаюсь, господин.

Уже к обеду Санька на шхуне с тремя кораблями сопровождения, вышли в море, а к вечеру вторых суток чалились к Темрюкской пристани, торжественно встречаемые братьями Азы. Булгайрук и Салтанкул горделиво приветствовали царя и Санька, не смотря на то, что физически чувствовал, как утекает драгоценное время, был вынужден поучаствовать в церемонии передачи крепости под его руку. Рядом со государственным стягом, принятым Иваном Васильевичем и уже красовавшимся над крепостью, установили шест с гербовым флагом царя Александра.

На первом были изображены Святой Михаил на коне и Христос, а на втором, бело-сине-красном, в центре красовался двуглавый орёл с державой и скипетром. Флагшток Санькиного знамени был значительно длиннее и само знамя оказалось значительно выше первого. Санька сказал короткую, но пламенную речь, в которой поблагодарил воинов за ратные подвиги, не забыв сказать про премиальные, привезённые им лично, и позвав за собой братьев Черкасских, пошел назад к своему кораблю.

— А как же… Мы, государь, в твою честь стол накрыли.

— После-после, — отмахнулся царь. — Там не поговоришь. Вести худые я принёс. Обсудить надо.

Санька рассказал всё, что знал, про нашествие волколаков, подкреплённое войсками турок и англов, и напрямую попросил призвать на помощь тех, кто заговаривает черкесским воинам амулеты.

Как и ожидал Санька, удивление его сообщение и просьба не вызвали. Братья лишь задумались. Потом Салтанкул сказал:

— Два суфия у нас в отряде есть, но их, конечно, мало. Они одни не справятся. Оружие заговаривать надо ежедневно. Сейчас же пошлём собирать. Это наши земли, сложностей в поисках не будет, — заверил он на Санькины сетования, де: «Трудно искать, но надо срочно найти». — Пошли, государь, к столу. Там и объявим о призыве на войну суфиев. Быстро о том молва разойдётся.

— Думаешь, так будет правильно? — спросил Санька. — Враги узнают. Может по-тихому позовём…

— По-тихому не получится. Кинжала в мешке не утаишь. Узнают всё равно, а нам надо как можно быстрее и как можно больше монахов призвать. Глядишь, и из Константинополя, и из Тавриды прибудут. Если османские суфии и дервиши узнают, кто придёт к ним на землю, не думаю, что они обрадуются. Может, кто из них к нам придёт. Там много дервишей, а на Тавриде христианских монахов много.

И Санька подумал, что Салтанкул, скорее всего, прав. Он снова повернулся в сторону крепости и пошёл, всё больше ускоряя шаг.

* * *

Столы, установленные вдоль главной стены крепости, прямо напротив въездных ворот, ломились от восточных сладостей, фруктов, овощей, риса, мяса и кувшинов с вином. Увидев такое изобилие, Санька понял, что или он сейчас поднимет тему войны с тёмными силами, или может просто опоздать.

Не садясь в царское кресло, стоящее у одиноко стоящего на высоком постаменте центрального стола, он оглядел присутствующих и рычащим голосом крикнул:

— Не время сейчас пировать и веселиться, други мои! Страшный враг идёт на нашу землю. Враг, который страшен не силой своей ратной, а силой тёмной. Ополчились на нас воины Князя Тьмы — люди, оборачивающиеся в зверей, тёмные маги, шайтаны и джины…

Санька говорил не долго, но понятно, и, по существу. После его слов установилась такая тишина, что стали слышны жужжание роящихся над мясом мух и ос, крики, смех и другие шумы базара, раскинувшегося за стеной с той стороны крепости.

— Мы взяли крепости Темрюка и будем праздновать, и пусть наши враги устрашатся нашей силы. Нас рать!

Санька понял двусмысленность последних слов, когда по столам прошёлся едва заметный смешок. Он сам улыбнулся, и за столами, кое-где, заржали в полный голос.

— Нас рать! — проревел князь.

— Нас рать! — заорали казаки.

Черкесы, не все хорошо понимающие по-русски, сначала переглядывались и переговаривались, а потом, тоже засмеялись и стали орать. Разобрать, что орёт многоголосая орда, понять было невозможно.

Глава 12

Застолье шло весело, но веселье то и дело прерывалось, и веселящиеся вои, не донеся куска до рта, погружались в задумчивость, и то там, то тут, пирующие склонялись головами друг к другу и начинали что-то обсуждать, где-то активно жестикулируя, а где-то настороженно переглядываясь.

Санька внешне был спокоен. Он с аппетитом ел хорошо приготовленную баранину, запивая красным местным вином, и обтирая жирные губы тонкими хлебными «салфетками». Попробовал жирный слипающийся рис, но много есть его не стал. Он очень любил