Оба фургона с нашими героями находились в ложбине между двумя холмами. Дорога огибала один из них так, что увидеть тех, кто стоит на дороге, нельзя было до последнего момента, пока не выедешь из-за холма.

Идеальное место для засады.

Господин Шарль не собирался убегать. Как говорил какой-то разведчик: «Хвосты нужно рубить тяпками».

Самонадеянно? Нет. С нами Бог и пулемет.

– Моя идти туда? – Димка указал на макушку холма. В его понимании пулемет и холм – две вещи, созданные друг для друга, как ирландцы и беспорядки.

Девушки уводили фургоны с дороги, пряча их за холмом. Господин Шарль хладнокровно заряжал штуцер.

– Да. Более удобного места…

Послышался топот копыт. Многочисленных.

– Нет, – тут же передумал господин Шарль. – Вам придется взять оборону прямо здесь.

И скачками понесся на вершину холма, которую Димка уже облюбовал для себя.

Ах ты, черт возьми! Джон, как и полагается фокуснику-убийце, уже куда-то исчез.

Посреди дороги остался стоять Димка. В черных доспехах, с шестиствольным пулеметом на самодельном наплечном ремне. То ли футуристический рыцарь, то ли анахроничный терминатор.

Захлопнулось забрало, взвизгнула закручиваемая пружина.

«Добро пожаловать».

Было бы смешно, если бы сейчас из-за холма выехали мирные крестьянские парни, возвращающиеся с ярмарки.

Но это были морпехи.

Они не неслись вскачь, просто двигались шагом. Неизвестно, когда добыча окажется впереди, так зачем зря утомлять коней?

Кто знает, что они подумали, когда увидели застывшую посреди дороги металлическую статую с непонятной штуковиной наперевес. Или понятной?

Вот только соскочить с коней не успели.

Сквозь прорези шлема мир казался расплывчатым и тусклым, как изображение в плохом телевизоре. И шевелящиеся фигурки совсем не выглядели людьми, скорее, мишенями в парковом аттракционе.

«Тысяча пуль. Тринадцать местных минут. Восемь земных».

Палец нажал на гашетку.

С визгом провернулись стволы.

Грохочущий свинцовый поток хлестанул по тем, кто еще не успел спешиться, сбивая их, как струя из шланга кегли. Димка взял высоко. Он не хотел стрелять по лошадям. Ему было их жалко.

Лошадей – да. Людей – нет.

Странно…

Несколько пуль щелкнули по нагрудной броне, похоже, пистолетные. Ружейные бы пробили…

Ахгррр!

Пуля со звоном пробуравила наплечник, тело пронзила острая боль.

На мгновение Димку посетила страшная мысль, что он внезапно лишился своей пуленепробиваемости и стоит теперь как дурак под дулами сотни ружей.

Потом стало не до размышлений.

Залегшие морпехи окутались облаком порохового дыма, и теперь Димка на своей шкуре осознал, что такое свинцовый ветер.

Доспехи тут же превратились в дуршлаг, хоть макароны отцеживай.

Боль, боль! Откуда боль?!

Димка зашипел и начал стрелять.

Пулемет грохотал, как будто вколачивал в уши ватные тампоны кувалдой. Димка ничего не видел в пороховом дыму, он просто водил пулеметом, наугад стреляя, поливая огнем, чувствуя удары пуль о доспехи…

Стволы щелкнули и завертелись вхолостую. Боезапас кончился. Странно, а казалось, только начал стрелять…

Ветерок медленно-медленно развеивал дымное облако, пахнувшее почему-то полынью. Димка, кривясь от боли (раны – откуда они?), зашагал вперед.

Бойня.

Весь участок дороги был завален телами в синих мундирах. Мертвые люди, мертвые кони, мертвые…

Не все.

Несколько человек, оглядываясь на шагающую смерть в изуродованных доспехах, что-то лихорадочно пытались предпринять.

Пулемет.

У морпехов был не один пулемет.

Один враг схватился за рукоять вращения стволов и…

Щелкнул выстрел с холма, и второй упал на стволы, уткнув их в землю. Его товарищ – Димка уже видел спокойное бледное лицо – не стал глупить и стрелять. Этот пулемет для таких подвигов был не приспособлен.

Морпех подхватил винтовку и выстрелил Димке в голову.

Острая боль пронзила череп.

Димка упал в темноту.

Перед его глазами разноцветной каруселью бежали маленькие пони. Розовая, белая, голубая с радужной челкой, опять розовая, сиреневая с длинным пышным хвостом, желтая с розовой гривой, опять розовая…

Эта была, похоже, самая шебутная: пока ее подруги делали круг, она пролетала уже третий раз. Как будто почувствовав, что на нее смотрят, розовая вредина подлетела прямо к Димкиному лицу, прокричала: «Тортик и вечеринку!» – и ударила копытом в лоб.

Димка вздрогнул и очнулся.

Над ним склонилась длинная лошадиная морда.

«А где тортик?» – пришла дикая мысль.

– Жив! – радостно завопила лошадь девичьим голосом.

«Пони?!» – испуганно шарахнулись мысли.

– Ты жив! – Лошадиная морда убралась, и вместо нее показалось заплаканное личико Флоранс. Такое милое… Если не обращать внимания на мертвенно-белую кожу и красные глаза. Димка не обратил.

«Не пони, – облегченно подумал Димка. – Пони – это бред. Вообще, с какой стати мне начали мерещиться пони? Почему не полноценные кони, к примеру… Подождите, подождите. Почему меня ранили пулями? Может, я уже не яггай?»

Димка осознал, что лежит на земле, на какой-то подстилке, в состоянии для него несколько нетипичном.

Во-первых, у него болит все тело так, как будто его основательно избили. Во-вторых, он голый по пояс и перебинтован, как мумия. Даже голова перевязана, как у Щорса из песни. Хотя кровавого следа на траве вроде бы не видно… Интересно, а как его сюда притащили?

Флоранс продолжала обнимать и расцеловывать своего любимого монстра, и Димка медленно, кривясь от несильной, но неприятной боли, начал приподниматься, чувствуя себя Пятачком. Потому что возникали два вопроса: как с него сумели снять доспехи и что это за куча искореженного железа лежит рядом?

Тут окончательно включился мозг, и землянин понял, что все это время Флоранс рассказывала, что произошло.

То, что доспехи не выдержат выстрелов, было и так понятно. А вот то, что они при этом поранят самого Димку, вместо того чтобы защитить, – этого никто не сообразил.

Лучшее, как известно, враг хорошего. И два плюса – пуленепробиваемая шкура и броня доспехов, сложившись, дали минус. Жизнь не математика.

Пуля, пробивая доспех, корежила и гнула металл. Острые отогнувшиеся края с силой вонзались в кожу Димки. И магическая особенность яггаев, которая, как известно, действует на пули, не защищала от металла доспехов. В итоге после каждого попадания Димка мало того что получал болезненный щелчок, так еще и порез. Будь выстрелов пара-тройка – и можно было бы не обратить внимания. Для яггая пули не страшнее выстрелов из слабой рогатки. Но после всех тех залпов, что угодили в него, Димкина грудь полностью покрылась кровоточащими ранками, как будто на него напала толпа лилипутов с острыми бритвами. В таком количестве раны становились опасными, так можно и кровью истечь. Для полного счастья последняя пуля, не сумев пробить металл шлема, вмяла его, нанеся сильный оглушающий удар по голове.