Послание.

Вик велел Ксандеру отправить послание. Ксандер, должно быть, использует волосы как сообщение ее дедушке. Кровь за кровь… он поплатится за свои преступления собственной кровью…

Ксандер упомянул о переговорах с врагом. Вик пытается что-то получить от ее дедушки или наоборот? Неужели Стелла умрет, если дедушка не даст Вику то, чего он хочет? Что им вообще нужно? Что дедушка сделал с отцом Ксандера, и что заставило его удариться в бега?

Кто вообще все эти люди?

Несколько часов спустя Стелла лежит, свернувшись калачиком, в центре большой кровати Ксандера. Она проверила каждую дверь и каждое окно в комнате. Выхода отсюда нет. Даже если удастся выбраться из комнаты, ей никогда не спуститься с горы. По всей видимости, ее увезли за пятьдесят миль от города, если не дальше, и потребуется несколько дней, чтобы добраться домой пешком.

Стелла слышит легкий стук и садится.

— Кто там?

— Ужин, мисс, — отвечает горничная как раз в тот момент, когда в дверном замке поворачивается ключ.

Стелла спрыгивает с кровати — возможно, это ее единственный шанс сбежать до возвращения Ксандера.

Стоя у стены рядом с дверью, она ждет, когда в комнату внесут знакомый поднос, и замечает, что прямо за горничной стоит Ди. Его чрезмерно накаченные руки скрещены на груди, и он смотрит на Стеллу сверху вниз, качая головой, будто точно знает, что она задумала.

— Ты жив? — опешивает Стелла. Похоже, мужчина даже не пострадал. Стелла улыбается с облегчением, так как беспокоилась о нем, но это чувство длится всего мгновение, потому что девушка быстро понимает, что Ди останется стоять на месте, пока подают ужин.

Когда горничная выносит поднос из комнаты, Ди крепко прижимается спиной к двери.

— Ешь. Это приказ босса.

— А не пошел бы твой «босс» нахрен? — бормочет Стелла, заползая обратно на кровать, и сворачивается калачиком от жалости к себе, игнорируя свою новую няньку.

— Лучше его послушаться. Неизвестно, когда тебе снова доведется поесть.

Стелла приподнимается на локтях и бросает на Ди испуганный взгляд через плечо.

— Это угроза?

— Зависит от обстоятельств. Так ты будешь есть?

— Нет! Откуда мне знать, может еда отравлена? — выплевывает она.

Ди отталкивается от стены и направляется к Стелле, расстегивает боковой карман своих черных брюк-карго и достает свернутый черный мешочек.

— Что ты делаешь? — Стелла отползает к другой стороне кровати, когда Ди вынимает маленький стеклянный шприц и иглу, — что это? Не подходи!

Он аккуратно присоединяет иглу к шприцу, постукивает по нему и выпускает пузырьки воздуха.

— У тебя был шанс.

Ди быстро протягивает руку, чтобы Стелла не успела среагировать, и хватает ее, вонзая иглу в плоть. Девушка кричит, но Ди не вытаскивает иглу, пока шприц полностью не пустеет.

Он отпускает ее, оставляя беспомощно лежать и рыдать на кровати. Когда жидкость начинает обжигать вены, Стелла царапает кожу. Она чувствует, как горячий наркотик поднимается по руке, проникает в грудь, обволакивает сердце, устремляется к шее и, наконец, проникает в мозг.

***

— Она мертва.

— Я вижу.

Звук знакомых голосов проникают сквозь тьму в сознании Стеллы.

«Я мертва?» — думает она, слова вертятся у нее на языке, но девушка не в силах их произнести.

Такое ощущение, будто Стелла… парализована. Чувствуется холод и влажность вокруг. Она пытается пошевелить руками и открыть глаза, но ни одна часть тела ее не слушается.

Даже с закрытыми глазами Стелла понимает, что лежит на каменном полу в луже чего-то холодного, ужасно пахнущего металлом.

Кто-то пинает ее по ноге, но она не в состоянии на это среагировать.

— Доволен, дед?

— Зависит от обстоятельств. Он уже в курсе?

— Еще нет. Я лично доставлю ему фотографии, как сувенир на память.

— Ладно. Когда закончишь, скорми ее свиньям.

— Конечно. Ди все сделает, — небрежно заявляет Ксандер, словно собирается попросить своего телохранителя выкинуть мусор.

Как послушная домашняя собака, выполняющая приказы своего хозяина, Ди поднимает безжизненное тело Стеллы с пола, ее конечности болтаются, как у тряпичной куклы.

— Сначала оботри ее. Не хочу, чтобы кровь испачкала ковры. Достаточно того, что всю мою комнату теперь нужно отмывать, — с отвращением говорит Ксандер.

— Да, босс, — отвечает Ди, словно робот, когда несет Стеллу в ванную и укладывает на выложенный каменной плиткой пол душа. Девушка даже не вздрагивает, когда горячие брызги попадают на ее холодную кожу.

***

— Он ушел. Сколько еще времени до пробуждения? — шепчет Ксандер.

— Пара часов, может, меньше, — отвечает Ди таким же приглушенным голосом, и Стелла чувствует, как ее поднимают с пола душа и помещают в ванну-джакузи, наполненную теплой мыльной водой. С нее сняли всю одежду, кроме нижнего белья.

— Черт, у нас мало времени. Собери ее вещи и принеси сюда. Нужно смыть эту свиную кровь, а потом отвезешь Стеллу в клуб. Позвони Анне. Скажи, чтобы она встретила тебя и помогла все подготовить.

Стелла слегка всхлипывает, когда Ксандер проводит влажной салфеткой под ее глазом и по щеке, вытирая остатки крови с кожи.

— Прости, — Ксандер нежно целует ее в лоб как раз в тот момент, когда Стелла снова теряет сознание.

***

— Ты покойник, если покажешь ему те фотографии, на которых девчонка выглядит как труп. Мы оба знаем, что она была нужна ему живой, — говорит Ди Ксандеру, перекидывая Стеллу через плечо. Девушка чувствует, как сжимается ее тело, плотно завернутое во что-то мягкое, возможно, одеяло?

— Плевал я на то, что ему нужно, но ты прав. Я отправлю курьера. Необходимо, чтобы все выглядело так, будто я сделал это сам, иначе дед что-нибудь заподозрит. Встретимся потом в клубе.

— Он придет за тобой, ты же знаешь.

— Чертовски на это надеюсь. Возможно, это наш единственный шанс убить гребаного ублюдка, — сквозь зубы цедит Ксандер. — Собери остальных. Следите за каждым входом. Появится сам, мы его схватим. Если нет, дадим ребятам немного повеселиться с теми говнюками, которых он к нам пришлет.

***

— … Стелла?…

От резких щелкающих звуков девушка просыпается и открывает глаза.

Она лежит на кровати, а над ней нависает Анна, щелкая пальцами прямо перед носом.

Стелла стонет, хватаясь за голову, мозг будто сжимается внутри черепа, а сетчатка глаз словно горит, привыкая к неестественному освещению в комнате.