— Пусть поспит, — говорит кто-то. — Превратится сама.

Меня кладут на подушку, я барахтаюсь и перебираюсь поближе к тёплому боку резиновой грелки, — и всё заполняет темнота.

Мудрый голос был прав. Я просыпаюсь человеком, и несколько мгновений лежу, принюхиваясь. Пахнет нашим домом и людьми. В углу комнаты шепчутся женские голоса.

Открываю глаза. Вокруг мама, тётя Рун, лекарка Ваффа и кто-то ещё, они все улыбаются мне, и начинают говорить наперебой.

— …из волчьей семьи.

— Из самой столицы! Сможете уехать вместе, как раз удачно, что ласки…

— Он очень переживает, милая.

— Хорошенький такой!.. он наверняка тебе понравится.

— …пара и не может не нравиться!

В висках стучит.

— Кесса, хочешь, я поприсутствую, когда вы встретитесь? Если ты волнуешься. И нужно найти то твоё платье жёлтое, приличное.

— Главное, чтобы девочка сейчас не разболелась…

Это всё ошибка, хочу сказать я. Ошибка! Это не моя пара, не моя; это всё ласка! Я взяла её нечаянно, я не хотела!

Получается только хрип. Мама подносит к губам кружку с каким-то кислым раствором, и я закашливаюсь.

Она берёт меня за руку:

— Твой лис придёт послезавтра, уже заходили его родители. Хочешь, папа заберёт из банка те накосницы, что подарила бабушка? Они тебе так хорошо!

И я вдруг понимаю: они все — рады. Они считают, наверное, что бежала я чисто из вредности, а в реку кинулась от нестерпимого счастья. Они не понимали вчера, не поймут и сейчас.

Я киваю. Да. Пусть будут накосницы.

Ночью, когда меня, наконец, оставляют в покое, я забираю из папиного бюро приданые — моё и Ары, потому что ей оно уже ни к чему. И накосницы я забираю тоже.

Ныряю в чужую машину. А потом, в лесу, создаю свой первый артефакт.

Меня потрясли за плечо, и только тогда я сообразила: приехали.

На этой улице горели фонари, а тротуары были дочищены до кирпича. Я не узнала место, но судя по едва уловимому запаху воды, мы недалеко от канала; это хороший район, дорогой.

Вышла из машины. Водитель подал мне чемодан. Мастер Дюме отпер входную дверь, и в клетке железного лифта мы поднялись на шестой этаж. В подъезде глянцевая зелёная плитка на стенах и редкие крашеные барельефы.

В квартире он показал мне жестом, где разуться. Забрал чемодан, оставил в сторону, и сразу проводил меня на тесную тёмную кухню. Арден сидел за столом, голый по пояс и бледный, и зашёптывал рваную рану на левом предплечье.

Я встала в дверях, а мастер Дюме резко щёлкнул выключателем и вытащил из кармана тетрадь.

Несколько мгновений мы с Арденом смотрели друг на друга. А потом одновременно глянули на клетчатый лист. Там было написано:

«Объясни: почему престарелый учитель решает твои проблемы с девочками?»

Потом мастер подмигнул мне и вышел.

— Снимай.

Это было первое, что мне сказал предназначенный мне Полуночью человек, которого я — теоретически — люблю больше воздуха.

— Чего?

— Снимай эту дрянь, — мрачно повторил Арден. — Артефакт. И дверь закрой.

Он так и сидел за кухонным столом. Правая рука его уже выглядела совершенно здоровой, а вот наполовину залеченная рана на левой сочилась кровью пополам с сукровицей. Из одежды на нём были лёгкие пижамные штаны.

Влажные волосы уложены неаккуратным узлом, на плечи наброшено полотенце, — тень от него подчёркивала рельеф мышц. Руки и бритая грудь покрыты сплошным узором татуировок, а от границы рёбер вниз шли рыжеватые кудряшки.

Красивое, в целом, тело. Ливи присвистнула бы и сказала что-нибудь сальное, про статуи лунных и мужской стриптиз, но у меня мерзкие шутки всё никак не склеивались.

— Налюбовалась? Закрой дверь и сними, наконец, эту дрянь!

— Дай угадаю: потом лечь на стол и зажмуриться?

Арден гаденько улыбнулся.

— О нет, милая, ночь любви придётся отложить. Это, знаешь ли, блюдо, в которое не принято добавлять яйца всмятку. Ты снимешь наконец или нет?!

— Нет.

Арден прошёлся по мне взглядом, — по растрёпанным волосам, расстёгнутому пальто и шапке, которую я нервно мяла в руках, и в его глазах я читала горькую усталость, крепко замешанную с тусклой ненавистью и пренебрежением. Казалось, вот сейчас он рухнет на колени и вознесёт страстную молитву Полуночи, чтобы та всё-таки смилостивилась и предложила ему кого-нибудь другого.

Вместо этого он встал, прошлёпал босыми ногами к двери и с треском её захлопнул. Вырвал у меня из рук шапку, стряхнул пальто и швырнул их грудой в дальний угол.

— Где он?

Его рука — правая, левую он берёг, — прошлись по моему телу, проинспектировали карманы и дёрнула пуговицы ворота. Тут я, наконец, опомнилась и с силой оттолкнула его от себя.

— Ты больной?!

— Я-то? Да я здоров как бык, твоими стараниями! Сними сама, или мне придётся раздеть тебя силой.

— «Придётся»!.. Я же вынуждаю тебя одним своим существованием, да?

— Привязываться к словам — это всё, что ты умеешь? Ладно ты в четырнадцать была дурочка, но столько лет прошло! Хватит уже. Всё, нагулялась. Я честно старался смягчить и дать тебе время, оценила ты это конечно на пять с плюсом. Сними артефакт и дай мне, наконец, тебя понюхать. Там, глядишь, всё и сложится.

Ласка ощерилась. Она ненавидела артефакт и насланный им сонный туман, но сейчас готова была драться за него вместе со мной.

Я вдруг вспомнила, как билась жилка у лиса под челюстью. У Ардена-человека есть похожая, — вот она, неровно пульсирует на линии между ухом и кадыком. Я вцеплюсь туда мёртвой хваткой, я буду грызть через кожу до мяса, до треска и осколков костей в пасти, и пусть вся эта полупустая тесная кухня утонет в густой венозной крови. Пусть только подойдёт ближе, и тогда…

— Ну?!

— Да пошёл ты!..

— Я?! И куда мне по-твоему идти, если ты вроде как предназначена мне судьбой?

— Нахер!.. Нахер тебе идти, Арден. Показать тебе, где это? Никакая. Это. Не судьба! Это ВЫ так решили. Что раз я что-то одно, то я обязательно что-то другое, и послезавтра счастливо сдохну во имя Кланов, потому что посмотри на меня — да я же готовая шпионка, что, не похожа?! Ах нет, подождите-ка! Послезавтра никак не получится. Мне же нужно успеть родить тебе парочку каких-нибудь зверей и популярно объяснить дочерям, что если тебе кажется, что мальчик хочет тебя убить, то это тебе кажется, это просто такая большая любовь!..

— Убить?! Ну конееечно. Этому тебя тоже мама научила, раздувать изо всякой херни проблему размером с клановый дворец?!