class="p1">– Не знаю... Просто друг. А это всё... всё что было – это ошибка, и ты должен уйти!

Данила рассмеялся, но это был страшный, жёсткий смех.

– Ошибка, значит? Уйти?! – Склонился к самому её лицу. – А вот хрен тебе! Сначала я его урою, а потом посмотрим. – Презрительно скривился. – А вообще ты, Марин... сука!

Она наотмашь лупанула его пощёчиной и, отпихнув, бросилась по дороге. У поворота остановилась:

– Только тронь его, понял! Только сунься! – задохнулась от беспомощности и слёз.

– И что тогда? – агрессивно раскинул он руки. – Папе пожалуешься? Давай! Давай, давай, вали, жалуйся! Но всё равно моя ты, поняла?! Захочу, ни одна тварь вообще к тебе не подойдёт, никогда!

Минут через двадцать он догнал её на своём долбанном жигулёнке. Посигналил, выглядывая через пассажирское окно:

– Садись! Садись, я сказал!

Она показала ему средний палец и ускорила шаг. Он заехал чуть вперёд, выскочил из машины.

– Слышь, я сказал, садись! Садись, дура, домой отвезу, сама полночи идти будешь!

Она показала ему уже два средних пальца, близко, практически ткнув в лицо, и пошла дальше.

На остановке кирпичного завода уже, конечно же, было пусто. Звонко стрекотали сверчки, и горланили лягушки. Благо луна была яркая и небо чистое, а иначе вообще ничего не видно. Звёзд на небе – море! Только кому они, нахрен, нужны.

Все почти полтора часа дороги до первой остановки в черте города, Данила еле-еле плёлся следом за Маринкой, иногда сигналя и уже по-хорошему упрашивая не страдать хернёй. Но она игнорила. На остановке удачно успела добежать до отъезжающего последнего автобуса. Потом сидела у окна и делала вид, что не замечает едущего параллельно им жигулёнка.

Как теперь быть, что делать? И главное – как её угораздило так ошибиться в нём? С чего она взяла, что он нормальный?

Что делать, блин, что делать...

Выходя на своей остановке, увидела, как Данила бросает там машину и, пристраиваясь чуть поодаль, провожает до самого дома.

– Марин! – окликнул он её возле самого подъезда. – Марин, погоди!

Она хотела было сбежать, но вдруг остановилась. Резко развернулась к нему.

– А знаешь, ты правильно сказал – пёсик на поводочке. Вот только не я тебя на него посадила! Ты сам. И зачем тебе это, я не знаю. Но если ты и правда думаешь, что избив моего парня или, там, окончательно достав меня преследованиями, сможешь расположить меня к себе, то это просто смешно, Дань! Просто успокойся, ладно? Ты и так получил от меня гораздо больше, чем думаешь!

Он так и не сказал ей ни слова в ответ, а она, забежав к себе на второй этаж, замерла перед дверью, унимая дрожь и стоящие в глазах слёзы. Оказалось, что поговорить можно было и вот так просто, а проблема была лишь в том, что она сама не хотела ставить точку. А теперь, вот, поставила, и от этого было одновременно и больно, и радостно.

– Время видела? – поинтересовалась Оксана.

– Да, одиннадцатый час, – прикинувшись дурой, послушно ответила Маринка. – Не так уж и поздно.

– Угу. Но всё-таки немного позже, чем «часов в шесть уже вернусь», да? Ну и где же ты была, интересно?

– У Катьки, где ещё.

– Серьёзно? Как интересно. А она, между прочим, вот только полчаса назад заходила. Тебя искала.

– Зачем? – растерявшись, прокололась Маринка.

– Совести у тебя нет, – вздохнула Оксана. – Я уже не знаю, что с тобой случилось вдруг и как с этим быть. У меня руки опускаются. – И ушла в комнату к Тёмушке.

Маринка позвонила Катьке, та взяла трубку только с третьего захода.

– Блин, Иванова, ты где шляешься?! Я, значит, прусь хрен знает куда, чтобы устроить ей неожиданный романти́к с молодым симпатичным итальянцем, а она увеялась в неизвестном направлении! Вот сама теперь с ним объясняться будешь!

– Не поняла... Они что, приехали?! Но... Послезавтра же?

– Сюрпра-а-айз! Спалилась, Иванова? Эх ты, а могла бы меня заранее предупредить, я бы тебя не отходя от кассы прикрыла. Мы ж аж до тебя прошвырнулись, не терпелось ему до утра, а вышел облом. Вернее «обломиссимо»!

– В смысле прошвырнулись? На его машине?

– Ну не на такси же! Туда-обратно, в полчаса уложились.

Маринка тут же, несмотря на позднее время, позвонила Кириллу. Трубку взяла его мама.

– Так а он же вроде бы ещё час назад к тебе поехал, Марин?

– Ну да, да. Но он забыл у меня кое-что... Так значит, он ещё пока не доехал обратно, да? Ну ладно. Я тогда чуть попозже перезвоню, можно?

Но он так и «не доехал» до дома ни в одиннадцать, ни в половине двенадцатого. А в двенадцать Маринка уже постеснялась звонить, но, убавив громкость звонка почти на ноль, легла спать в зале на диване, чтобы если что и Кир перезвонит сам – успеть схватить трубку до того, как проснётся Оксана.

Глава 20

– Да́ныч!

Данила ушам своим не поверил. Резко развернулся.

– Кирей!

– Даныч, братан, я как девица, бля, красная под окошком тебя жду, ну ты не охренел ли? – ещё издали раскинув руки для объятий, смеялся Кирилл. – А я-то думал, будут цыгане с медведя́ми, водочка на подносике и всё в этом роде!

– Кирей! – так же раскинув руки, пошёл к нему навстречу Данила. – Я тебя послезавтра только ждал, братан!

Обнялись. Радостно помолотили друг друга по спинам, потягали, отрывая от земли.

– Ну ты и дрыщеба́н, брате́ль! Куда мясо дел? С вас там чё, в армии этой, срезают его что ли? Да на тебя теперь ни одна тёлка не посмотрит, пока не отожрёшься! Придётся за тебя отрабатывать, хрен ли, надо же выручать братэллу! – подмигнул.

– Ты зато раскабанел! Смотри, а то скоро в триканы свои пидорские не влезешь!

– Чего б ты понимал, это мышца́! Во! – согнул Кир руку, хлопнул по внушительно вздувшемуся бицепцу. – А с лицом-то у тебя чё?

– Поскользнулся, упал. Очнулся – гипс.

– Понятно. Без мордобоя, как без воздуха, да? Всё-таки не надо было тебе из бокса уходить, там хоть медальки дают. Ну чё, может, в баньку рванём? Парилочка, пивасик. Побазарим спокойно. Девочки, а? – пихнул Данилу плечом. – Как на счёт девочек? Изголодался,