class="p1">— Значит, ты сейчас сядешь в мою машину, и мы вскроем этот конверт, — бывший машет какой-то бумажкой прямо у меня перед носом. — Я сделал тест на отцовство.

В глазах темнеет, а ноги становятся ватными.

На этих подкашивающихся ногах я плетусь в его машину.

Перед глазами мельтешат тёмные пятна, а надежда на лучшее медленно тает, словно восковая свечка от жаркого пламени. Закрываю глаза, и дверца иномарки захлопывается. Чувствую себя в ловушке.

Стрельцов садится на водительское сиденье и бросает мне на колени конверт.

— Здесь откроешь, или прокатимся? — его голос эхом звенит в голове, и я закрываю глаза.

Всё равно всё плывёт.

— Поехали, — шепчу тихо, не слышу собственный голос из-за грохочущего учащённого пульса.

Дрожащими пальцами сминаю бумагу, а сама дышать боюсь. В этом конверте ответ на главный вопрос. Вся моя дальнейшая жизнь сейчас зависит от того, что я прочту, когда его открою.

Спустя какое-то время мне удаётся собраться и взглянуть на Диму. Он злорадно ликует. Моя неадекватная реакция, видимо, убедила его в том, что Вася — его дочка.

24

Дима тормозит у городского пруда. Знакомое место. Я поджимаю губы и молчу.

— Открывай, — приказным тоном произносит бывший, прожигая меня кровавым взглядом.

Непослушной рукой разрываю край конверта, внутри буря из отчаяния и страха. Скулить хочется. Спрятаться, забиться в угол и выть по звериному.

— Где ты взял генетический материал Василисы? — спрашиваю не своим голосом, хриплым и дрожащим.

— Следить нужно за ребёнком внимательнее! — язвительно оголяет зубы в улыбке.

— Серьёзно, Дим. Где?

— Помнишь я подходил к вам на площадке, дал дочке нашей жвачку?

Я тяжело вздыхаю. "Нашей дочке"…

— Понятно, — одними губами.

Достаю бумагу из конверта, а перед глазами всё плывёт от слёз. Влага с ресниц капает на буквы, а рассудок медленно погружается в мрак и холод.

— Ну что там? — нетерпеливо отбирает бумагу, а я закрываю лицо ладонями и истерично всхлипываю.

Повисшая тишина, кажется, длится целую вечность.

— Блять, — наконец-то шепчет Дима с нескрываемым разочарованием, и только после этого я могу открыть глаза и посмотреть на мужчину.

Он зол. Ноздри трепещут, на лице выступили раздутые синие вены.

— Твою мать! — сминает бумагу и отшвыривает её мне на колени, сильными пальцами стискивает кожаный руль так, что костяшки тонких пальцев белеют.

Я быстро хватаю листок, и, расправив его, нахожу главную строку: вероятность отцовства — ноль процентов.

Выдыхаю, притянув бумагу к своей груди.

— Я же сказала, что она не твоя, — губы дрожат в едва различимой улыбке.

— Сука! — взрывается Стрельцов и стучит кулаками по рулю.

Я вздрагиваю и интуитивно вжимаюсь в кресло.

— Ты всё равно будешь моей, — яростный взгляд припечатывает меня к сидению ещё сильнее. — Я люблю тебя, Алиса! Я дышать без тебя не могу! Я верну тебя любой ценой.

По лицу бывшего текут слёзы, а у меня сердце бьётся в бешеном ритме от страха.

— Дим, хватит! Я…

— Ты моя, Алиса! Моя! — тянет ко мне руку, а я не шевелюсь.

Будто парализовало от нахлынувшего ужаса.

Холодная ладонь Димы ложится на мою щёку, гладит нежно, осторожно.

— Отпусти, — пищу я, сдерживая новую порцию слёз.

— Ну почему ты такая холодная? А? Зимина… — шепчет тихо, большим пальцем проводит по моей нижней губе.

Цепенею от его прикосновений, и где-то под кожей проносится жаркая волна, опаляет от шеи и вниз по позвоночнику.

— Дим, оставь нас в покое, пожалуйста! — медленно моргаю и забываю дышать.

— Я люблю тебя, — умоляюще шепчет.

А я лишь отрицательно головой качаю и всхлипываю:

— Я люблю Женю. Женя любит меня. А ты… ты ведь сам от меня отказался.

…

Алиса бледная, и кожа её холоднее льда. Смотрит на меня из-под густых ресниц, покрытых влагой. Дышит тяжело, колени мучительно сводит.

Боится меня.

Маленькая, хрупкая. Моя девочка. Когда-то она была нежная, как шёлк. Ласковая. Со своей бесячей всепрощающей любовью. Только вот измену она так и не смогла простить. Не переступила через гордость, не предала свои принципы. Оказалась сильнее и решительнее, чем я думал.

— Алис, я не смогу без тебя, — обречённо шепчу в пустоту, перебивая её рваное дыхание.

— Сможешь, — отзывается также тихо. — Отпусти меня.

И я отпускаю. Потому что осознаю, что насильно я её не удержу. У неё есть муж, ребёнок и счастье. Пока что есть.

Но я всё это разрушу.

И тогда Зимина сама приползёт. Сама будет проситься ко мне. В любви будет признаваться.

— Не боишься, что я расскажу твоему мужу, кто я на самом деле? — ухмылка скользит по лицу.

— Не боюсь, — Алиса гордо поднимает голову. — Он уже всё знает.

Алиса открывает дверь машины, впуская в салон свежий тёплый ветерок. Отъезжаю от пруда, оставляя её одну на берегу. В зеркало вижу, как зябко она потирает ладонями худые плечи, как слёзы смахивает, закрыв глаза. А у самого рассудок мутнеет.

Для того, чтобы так отчаянно и яростно ненавидеть, нужно очень сильно любить. И я верну её любовь.

— Таня! — рявкаю с порога, и тут же с кухни выходит рыжеволосая девушка.

— Ты не на работе, — не спрашивает, утверждает.

Знает, что сейчас её ждёт. Растёгиваю ширинку на ходу, предвкушая скорое удовольствие. Я касался Алисы. Обычно после такого у меня всё случается.

— Давай, девочка, отработай деньги, которые я тебе заплатил.

— Нет, — неожиданно выговаривает эскортница, и я удивлённо хмурю брови.

— Всмысле "нет"? — непонимающе моргаю.

— Те деньги я уже отработала.

— Таня, не наглей. Знай своё место. Ты всего лишь шлюха.

— В первую очередь я тоже человек! — упрямо смотрит мне в глаза. — Я больше не хочу тебя ублажать, Дим.

Только сейчас замечаю в коридоре дорожную сумку. Значит, Танечка собралась уезжать. Опять.

— Я заплачу, Тань.

— Не надо, — улыбается. — На этом наши пути расходятся.

— У нас есть ещё одно общее дело. Ты не забыла?

Эскортница напряжённо выдыхает и устало качает головой.

— Я не хочу в этом участвовать. Не хочу разрушать семью. Ладно бы ты раскаялся за измену, понял свою ошибку! Но ты же никаких выводов так и не сделал.

— Сделал, — усмехаюсь. — В следующий раз я буду осторожнее подходить к выбору очередной пассии и тщательно скрывать походы налево.

— В этом ты весь, — Таня отмахивается и торопливо идёт на кухню.

Направляюсь следом за ней, хватаю за шею и прижимаю её к столу, наклонив перед собой. Член трётся об упругую задницу в крошечных шортиках, и кровь моментально отливает от башки.

— Пусти! — пикает девушка, а я в ответ ловким движением руки стягиваю с неё шортики вместе с кружевными стрингами.

— Ты сделаешь