Если же уста сами приходят в движение, едва зазвучат где-то эти чарующие звуки… Что ж…

Первая стадия («ясли»)

Перенесемся куда-либо в знакомое пространство: дом, работа, магазин, поликлиника…

БАБУЛЯ. Где-то грохот… МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Откуда-то запах дыма… БАРЫШНЯ. Сумрачно… ДЯДЯ. Человек сморщился… ГРАЖДАНКА. Давка в транспорте…

Словом, стало холодно или тепло, сухо или влажно, что-то мелькнуло, прозвучало, прошелестело, прикоснулось к нам… Все это — быстротечно, зыбко, едва-едва, не успеваем особенно присмотреться, прислушаться, принюхаться… Обстановка — один к одному та, что была в чреве у матери, где пробуждались наши первые смутные ощущения.

Представь себе, читатель, эту давнюю уже картину: ты — и мир вокруг, образованный стенками твоего «инкубатора». Он еще не дифференцирован, мир, не раскрашен многообразием проявлений — тьма египетская, в общем… И взаимоотношения с ним — как у солдата с полевой кухней: щи или котлеты — всего побольше.

Однако мы с тобой, читатель, давно уже не эмбрионы. Уроки того времени — позади. За плечами как минимум следующий этап познания мира — школьный, голова нашпигована инструкциями на все случаи. Как же мы обычно ведем себя, если снова, в который раз, проваливаемся

в ситуацию первой стадии — с дразнящими, загадочными запахами?… No problem — ныряем в свое «справочное бюро» и находим всему обоснование: шум — это проехала за окном машина; холодно — окно открыто, сквозняк; темно — отслужила свой срок лампочка…

Теперь мы будем иметь дело с машиной, окном, лампочкой: как-то ощутимее, предметнее. Еще бы — мысль об автомобиле пробудит в нас горечь по поводу собственной «тачки», угнанной лиходеями; сквозняк доведет до кондиции начавшуюся вчера ангину; перегоревшая лампа усугубит тлеющий на душе страх перед вечным вселенским мраком… И это еще не все: завтра мы побежим в органы, устроим очередной разгром в связи с тем, что не могут найти угонщиков; больное горло отменит наш доклад на симпозиуме, от которого зависела дальнейшая карьера; душевный ужас заставит баррикадировать окна еще парой стальных решеток…

Словом, пошла писать губерния…

Приостановить эту летопись надо с ходу, в первых строках. Получив информацию, адресованную поверхностным ощущениям, ни в коем случае не бросаемся на нее, как Дарвин на обезьян, дабы изучить, вникнуть, интерпретировать. Никаких дважды два, тем более — трижды три.

Смотрите-ка: повар, коему в свое время было поручено приготовить щи, вновь несет к столу то же блюдо… Уповая на нашу забывчивость? Пережеванное невкусно, братан! Разоблачим шутника — продемонстрируем, что данное варево нам да-а-авно знакомо.

ЧИТАТЕЛЬ. То есть…

Если на тебя посыпались неразборчивые звуки-блики — покажи им нос. Язык. Передразни: "Бе-бе-бе, го-го-го"

Ух ты — бухты, какие мы важные!.. Валяйте, ребята, работайте, старайтесь, развлекайте меня! Оплачу услуги — по 20 копеек за каждую цацку…

Смеемся, в общем, над угрозой, дискредитируя ее потуги на серьезность. Прокручиваем фарс наперед, не ожидая, пока он превратится в драму. Завершаем сюжет раньше, чем он мог бы завершиться в реальности. Аплодируем себе и вручаем цветы! Как это называется, гости дорогие?

ГОСТИ. Самоо…

Совершенно верно. Только минутный. Может — секундный. Мы улыбнулись — и жизнь улыбнулась нам. Там, где только что намечалась тень на плетень, обнаружился свет. Приятель наш, симпатяга наш — на своем посту. И нет нужды искать нового. В путь!

Шпаргалка 10

С момента нашего приближения к земному общепиту мы проходим четыре стадии внедрения в него: ясли (пребывание в материнском лоне), школа (от рождения до подростковости), переход (между детством и взрослостью), практикум (взрослая жизнь). Движение в данном направлении подогревается инстинктом исследования, главным объектом которого является то, что просматривается за финишной лентой: смерть. Чтобы благополучно дойти до этого печального конца, не сбиться случайно с маршрута, мы постоянно выверяем его в повседневности — вновь, в который раз погружаемся в игровую обстановку, соответствующую названным четырем стадиям.

Обнаружить свое добровольное пленение желательно как можно раньше — это позволит нам сравнительно легко восстановиться в симоронском статусе. На первой стадии, отыгрываемой повторно, во внешней среде воспроизводится завлекающая информация, адресованная нашим поверхностным ощущениям. Шаржированно демонстрируя свое заведомое знание содержания этих сообщений, их отработанность нами, быстро возвращаемся на трассу.

* * *

Показать своевременно обстоятельствам язык — дело важное и нужное. Если же мы замешкались, не успели использовать его в этом — основном, как выясняется, — назначении… Что ж…

Как хорошо! Попутный озонистый ветерок подгоняет нашу «Тандю»… На флагштоке развевается вымпел с симпатяжной путеводной звездой. Сегодня это у нас… кто?

ЧИТАТЕЛЬ. Ну, пусть… «соловей, поющий на трех языках». Кстати: вон в луже шумно купаются три воробья… шелестят три ветки на дереве… нас обгоняет иномарка с номером, в котором три тройки,…

Невероятно! Сколько счастливых совпадений, чисел, магических знаков, примет! Сейчас произойдет что-то необычайно приятное, правда? Со-оловей мой, со-о-оловей, голосистый со-оловей…

ЧИТАТЕЛЬ. Подождите… Впереди что-то… Подъедем ближе… ага, авария, пробка… Как такое могло случиться? Множество машин… Хотя, если постараться, можно выделить из них три…

Чудесно, валяй!

ЧИТАТЕЛЬ… мы стоим уже пару часов!

Куда спешить? Постоим до утра. Понравится — пару деньков. Нет, лучше — три. Три педели. Три месяца. Можем вообще поселиться на этой дороге, вырастить огород, детей. Троих. Одного назовем Ася, другого Буся, третьего — Сооловей мой, сооловей…

Не печалься, Москва не сразу строилась. Глянь, сколько еще страниц в книжке — успеешь достичь возможного… И невозможного, как обещано на обложке.

Разберемся с твоей «магией». Надеемся, ты вспомнил: чем больше наставим памятников Будде или Буденному, тем меньше с этих ребят проку. Разве что видимость в пути заслонят своим могучим плечом. Что и было выполнено сейчас по полной программе.