recorded in the same territory of southeastern Crimea. The first is the local archaeological culture of the 8th – the first half of the 10th century, which received the conditional name Saltovo-Mayaki, formed on an original basis, but constantly experienced Byzantine influence in the field of ideology and life. The second example is the local archaeological culture of the second half of the 10th – the first half of the 13th century, belonging to the circle of synchronous cultures of the non-Greek population of the Black Sea Byzantine provinces. If in the first case, the political dependence of the territory is not completely clear, then in the second the full integration into the Empire is beyond doubt. The third example, the local culture of the second half of the 13th – the first quarter of 14th century of Golden Horde Crimea, which recorded not only traces of the constant influence of Byzantine imports, but also local elements which imitated those that existed in the central provinces and survived after 1453.

Keywords: Southeast Crimea, the 8ih l 5th centuries, Byzantine provincial archaeological cultures.

Учитывая этническую пестроту и часто меняющиеся границы Византии, даже в период ее наивысшего расцвета, применение термина провинциально-византийская археологическая культура для всей материальной культуры государства оправдано и логично. Крымский полуостров, несмотря на выгодное географическое положение, в течение всего периода существования Империи оставался северной окраиной. Его торгово-экономическое значение было довольно высоко, а стратегическое – невелико. Исходя из этого, материальная культура Таврики, конечно же, являлась провинциальновизантийской. Причиной этому была, однако, не только удаленность от Константинополя, но и сложная местная этническая и географическая специфика, а также разновременность вхождения разных частей полуострова в состав Византийской империи.

Нет сомнений, что юго-западный Крым со столицей в Херсонесе, так же, как и крымское южнобережье, являлись оплотом Империи на полуострове и постоянно находились в сфере ее интересов. До третьей четверти X в. в восточной Таврике ситуация была иной.

Многолетние археологические исследования, проводимые в Крыму, позволяют в настоящий момент выдвинуть предположение о существовании в восточной части полуострова, по крайней мере, в VIII – первой половине XV в. трех вариантов провинциально-византийской археологической культуры. Попытаемся обосновать это утверждение конкретными археологическими источниками, большая часть которых опубликована. Сделаем это путем рассмотрения основных составляющих каждой из выделенных материальных культур в направлении степени присутствия черт, фиксируемых в Константинополе и центральных провинциях Византийской империи. Для первых двух вариантов, попытки подобного рода – правда, не столь обобщающие, – уже предпринимались, что избавляет от повторений[300].

Хронологически наиболее ранним является т. и. крымский вариант салтово-маяцкой археологической культуры. Хронологические рамки его существования, причины появления и гибели не являются предметом этой работы. Наша задача состоит в анализе степени византинизации оставившего его населения. При этом необходимо учитывать сельские поселения и портовые города, где влияние Византии было, конечно же, выше.

Жилая и хозяйственная застройка салтово-маяцкой культуры полуострова изучена достаточно полно[301], что избавляет от повторений. Представлена она в основном каменными сооружениями, где техникой кладки «в елку» на сельских поселениях возводились фундаменты и цоколи стен. В качестве влияния византийского домостроительства можно рассматривать случаи возведения стены из камня на всю высоту, зафиксированные в крупных портовых городах. Несмотря на эволюционный и разновременной характер появления каменных домов, сама организация жилого пространства, наличие жилого и хозяйственного помещения, устройство отопительных приборов также были заимствованы из ранневизантийских усадеб, существовавших до третьей четверти VII в. и на Боспоре, а также на некоторых расположенных поблизости сельских поселениях. Как показывают масштабные охранные раскопки в Керчи последних лет, многие из них достраивались, перестраивались и успешно использовались салтовцами.

Несмотря на такие очевидные заимствования в византийском домостроительстве сама организация жилых кварталов в городах отсутствовала. Широкомасштабные раскопки Сугдеи и Боспора говорят пока о том, что вновь возведенные каменные постройки располагались внутри городских стен достаточно хаотично, а на территории посадов образовывали отдельные усадьбы. Так же планировались они и на сельских поселениях. Таким образом, жилая и хозяйственная застройка имеет несомненные византийские черты, связанные с использованием передовых технологий, творчески переработанных с учетом существовавших традиций. В качестве таковых можно рассматривать только технику кладки «в елку».

Особого внимания заслуживают фортификационные сооружения Сугдеи, в настоящий момент опубликованные максимально полно[302]. Исходя из ранневизантийских и даже позднеантичных приемов возведения крепостных стен, проектировали их и руководили строительством византийские инженеры. Причем могли они это делать и в качестве государственных служащих, и в качестве приглашенных специалистов. Возводились же и ремонтировались стены местным населением, о чем красноречиво свидетельствуют разнообразные тамгообразные знаки, обнаруженные с внутренней стороны на каменных крепостных блоках[303]. Они находят прямые параллели с экземплярами Маяцкого городища и городов Болгарии, о чем уже неоднократно упоминалось в литературе.

Погребальный обряд салтово-маяцкой культуры Крыма также изучен относительно неплохо[304]. На сегодняшний день ясно, что некрополи, датирующиеся до середины IX в. состоят в основном из грунтовых могил с перекрытием из поперечных можжевеловых плах, либо погребальными сооружениями, представлявшими собой деревянный ящик без дна, также перекрытый деревянными плахами. Одноярусные, парные и двухъярусные могилы – уникальны, костяки расположены в вытянутом положении на спине. Такой обряд погребения находит полные аналогии в традиции захоронений тюркоязычного населения Подонья, Приазовья, Поволжья, Добруджи и не имеет ничего общего с христианским греческим. Решающее значение на принципиальное изменение обряда оказало постепенное проникновение в местную среду в течение второй половины VIII – первой половины IX в. христианской идеологии. Изначально плитовые христианские погребения городских могильников располагались вперемешку с грунтовыми и составляли не более 10 %. На сельских поселениях некрополи до середины IX в. могли вообще не содержать каких-либо христианских погребений, прихрамовые некрополи этого же времени уже полностью состояли их христианских погребений. Тем не менее, к середине IX в. большая часть населения восточного Крыма принимает христианство. Унифицированный обряд погребения в плитовых могилах теперь ничем не отличается от существовавшего на территории других византийских не греческих провинций.

Пожалуй, самой яркой византийской чертой салтово-маяцкой культуры Крыма является строительство христианских храмов и присутствие среди находок литургических предметов, количество которых благодаря раскопкам последних лет увеличивается. Тем не менее, стены некоторых из церквей, возводились также техникой кладки «в елку». Не будем забывать и тот факт, что уникальный религиозный синкретизм, подтверждения которому благодаря раскопкам последних лет только увеличиваются, также придает своеобразие мировоззрению крымских салтовцев.

Византийские черты, корни и причины их появления также интересно проследить и среди разнообразных категорий археологических предметов, обнаруживаемых при раскопках салтово-маяцкой культуры