Быстро ополоснувшись, Мара набросила рабочую одежду, вышла из комнаты и быстрым шагом пошла по коридору. Она чувствовала себя, словно незваный гость, проникший на чужую территорию. День начался без нее, и теперь ей нужно было найти способ незаметно влиться в дневную суету. Ей было страшно зайти в гостиную и предстать перед собравшимися там людьми. Из-за дверей не доносилось ни звука, и она с тревогой подумала, что, возможно, гости сидят в гнетущей тишине. Что, если им забыли подать завтрак? Или хаус-бои не принесли в рондавели горячей воды? Не предложили традиционного утреннего чая? Что, если те и вовсе до сих пор прохлаждаются в кроватях, раздумывая, вставать или не вставать?

Мара в нерешительности остановилась у дверей. Пожалуй, если прокрасться за барной стойкой, то, может быть, удастся пройти незамеченной. На другом конце гостиной она могла спрятаться за шторкой из бамбуковых палочек и понаблюдать за тем, что происходит в комнате, прежде чем объявиться самой. Она уже взялась за дверную ручку, когда взгляд ее упал на стоящий рядом столик. На нем все еще лежала ее шляпа — на том самом месте, куда Джон обычно клал свою.

Шляпа бваны мемсаиб.

Поколебавшись, Мара нахлобучила ее на голову, поправив поля. Затем застегнула кармашек на рубашке и заткнула конец ремня за петельки на штанах. Подняла подбородок повыше и, нахмурив брови, напустила на себя вид озабоченной делами особы. Затем распахнула дверь и широким шагом вошла в комнату.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять: помещение было почти пустым. В тишине шевелилась одинокая фигура. По рыжим кудрям она узнала Рули; он склонился над книгами, разложенными перед ним на столе. Стараясь не сбавлять шага, Мара смело направилась к нему. Вдруг ее внимание привлекло большое разноцветное пятно на серванте. Там стояла огромная ваза с цветами. На покрытых листьями ветках, срезанных с одного из кустов гибискуса, что росли вдоль веранды, развернулись, как граммофонные раструбы, ярко-красные цветы. Засмотревшись, Мара не сразу заметила, что пространство вокруг вазы выглядит непривычно пустым. И тут же едва не упала: с полок исчезла собранная еще Элис коллекция антикварных тарелок. Оглядевшись, Мара заметила и другие изменения: на баре лежала стопка белой одежды и незнакомая винтовка; трехногий табурет, обитый шкурой зебры, тоже был посторонней в приюте вещью. И наконец, в книжном шкафу не осталось ни одной книги.

— Эй, привет! — Руди взглянул на нее и улыбнулся. — Судя по всему, вы очень заняты.

— Да… Собственно, вы тоже, — кивнула Мара.

Рули перебирал книги.

— Надеюсь, вы не возражаете, — не поднимая головы, сказал он. — Я убрал некоторые вещи и все книги. Они совсем не вписываются в интерьер. Уистен Хью Оден «Избранные стихотворения». «Исландская мифология». «Гамлет». Каким ветром их вообще сюда занесло?

Мара огляделась, ища глазами книги — главное достояние Джона. Переплетенные в кожу, они были куплены специально для него Рейнором, который не желал, чтобы его молодой воспитанник прошел мимо светского воспитания. Единственная книга, которой Джон дорожил больше, чем всей коллекцией — «Копи царя Соломона», — хранилась у него в комнате возле кровати. Она была то единственным другом все те долгие, полные одиночества годы, которые он провел в английской школе-интернате.

— Не волнуйтесь, с ними ничего не случится, — увидев выражение ее лица, произнес Руди. — Я положу их на шкаф возле двери. — Он принялся отбирать книги со стола и, прочтя названия, ставить их обратно на полку. — Карамоджо Белл, «Странствия охотника на слонов». Фредерик Селус, «Странствия охотника». — Он заулыбался. — А они немало странствовали, эти ребята! — Затем Руди взял книгу в темной обложке с голубым корешком. — Только посмотрите на эту малютку. Первоиздание «Зеленых холмов Африки». У меня есть еще «Снега Килиманджаро». Хемингуэй — то, что надо.

Мара едва слышала его. Она осматривала помещение, замечая все больше и больше незначительных изменений. Комната преобразилась. Мара судорожно вдохнула, представив себе, что бы сказал по этому поводу Джон. Здесь ничего не трогали с того дня, как умер Рейнор, а тот, в свою очередь, едва ли притронулся к чему-либо, оставив все так, как было, когда Элис была тут мемсаиб.

Мара повернулась к Руди.

— Чем именно вы занимаетесь? — требовательно спросила она.

Он окинул ее беглым взглядом через плечо.

— Я делаю все немного более настоящим, чем на самом деле. По сюжету мы должны очутиться в охотничьем приюте, построенном в тридцатые годы, а так как действие происходит в настоящее время, все должно быть выцветшим и обветшалым.

Мара в замешательстве огляделась.

— Но… ведь все так и есть. — Она запнулась и, не успев договорить, почувствовала, что для Руди это детский лепет.

— Я должен сделать так, чтобы все было немного преувеличено, — принялся втолковывать он. — В этом и состоит моя работа — создать то, что ожидает увидеть зритель, с учетом того, что он может знать. Затем я добавляю неожиданный штрих, на который поначалу мало кто обратит внимание, но зритель уже мой. — Он испытующе посмотрел на Мару, словно артист в ожидании аплодисментов.

— А-а-а, понятно, — протянула Мара.

— Согласен, здесь было неплохо и до моего вмешательства, — вел дальше Руди. — Гораздо лучше, чем в том сельском домике неподалеку от отеля, в котором изначально собирались вести съемку. Мы уж было начали достраивать стены, опускать потолки и завозить собственный реквизит: трофеи, фотографии, оружие… — Он вдруг замолчал и бросил на Мару многозначительный взгляд. — Я должен показать себя с наилучшей стороны, более того — выложиться по полной. Работа с братьями Миллер — для меня прорыв. Когда выйдет фильм, я смогу больше не работать таксистом.

Мара улыбнулась.

— Что еще вы собираетесь сделать? — осторожно поинтересовалась она.

В этот момент Руди как раз рассматривал каминную полку, обегая взглядом африканскую коллекцию резьбы и масайских бус.

— Много чего. Я только начал.

Мара понимала, что лучше остановить его прямо сейчас. Но не хотела… И не только оттого, что и сама заразилась энтузиазмом Руди. Из глубин ее души поднималось чувство, которое она назвала бы «виноватой радостью» — с тех пор, как она поселилась в Рейнор-Лодж, ей много раз хотелось изменить здесь все на свете.

— Но вы должны будете все вернуть на место, — наконец решила Мара.

— Да, без вопросов. Мы всегда так делаем, — легко согласился Руди, словно это было совершенно не важно. — Кстати, замечательный завтрак. Уф! — Он тяжело вздохнул. — Ох и острый же был омлет. Мне показалось, что я вернулся в Мексику.

Мара подняла бровь, надеясь, что выглядит в меру заинтересованной, но никак не удивленной. Менелик всегда готовил английские омлеты — легкие и воздушные. И если завтрак уже подавали, то почему от него не осталось и следа?

— Я заказал танзанийский омлет, — объяснил Рули. — Я увидел, как это блюдо принесли Доди — в нем было полно зеленого стручкового перца. У меня глаза на лоб полезли. Просто замечательно.