— Я рада это слышать. — Мара сделала вид, что для нее это не новость. Танзанийский омлет? Стручковый перец? Сложив руки на груди, она вновь перешла на деловой тон.

— Где я могу найти Карлтона?

— В последний раз, когда я его видел, он как раз заканчивал завтракать.

— В своей комнате? — поинтересовалась Мара.

Руди помотал головой, и кудри затанцевали вокруг его лица.

— Снаружи, где все мы завтракали. Не мог же я пустить всех сюда.

— Конечно, не мог, — благоразумно согласилась Мара и, резко развернувшись на каблуках, вышла на веранду.

На лужайке под большим навесом стояли прямоугольные столы, накрытые белоснежными скатертями. Сооружение навеса еще не было закончено; двое сомалийцев забивали в землю колышки. Кругом где попало стояли отодвинутые от стола стулья. Крошки на столах и разводы джема свидетельствовали о том, что здесь недавно стояла посуда и лежали столовые приборы. Пока Мара осматривалась, на стол спикировала ворона, целясь в кусочек тоста. Но не успела она приземлиться, как появился поваренок, размахивая мухобойкой из хвоста зебры.

— Джамбо, бвана мемсаиб, — поприветствовал он Мару.

— Джамбо, Лулу, — ответное приветствие Мара прокричала ему в спину — он погнался за птицей. Поваренок бежал, размахивая руками, и сам напоминал птицу или большое летающее насекомое. Наблюдая за ним, Мара не могла не улыбнуться.

Карлтон сидел в конце длинного ряда столов. Даже в тени навеса его яркая разноцветная рубашка сразу бросалась в глаза. Мара направилась к нему, но дорогу ей преградил только что выскочивший из кухни Кефа. Она споткнулась, чувствуя, что краснеет.

— Вот вы где! — воскликнул Кефа. В руке у него был поднос с маленькой чашечкой дымящегося черного кофе. Рядом — булочка и крошечный кусочек масла. — Менелик послал меня разыскать вас. Разумеется, вы очень заняты. Но вы должны поесть.

Мара взглянула Кефе в глаза. Она была уверена, что он догадывается о том, что она бессовестно проспала. Вряд ли в такое время она могла отправиться на охоту. Но так было принято в Африке: вежливый человек всегда оставлял другому возможность сохранить чувство собственного достоинства. Смущенная и благодарная, она опустила глаза.

— Вы подали завтрак, — не спросила, а лишь констатировала она. Вновь подняв взгляд на Кефу, Мара увидела, что тот кивнул. — Сложностей не возникло? — Слово «шаури» на суахили означало что угодно: от незначительной неурядицы до полной катастрофы.

— Никаких. Все остались довольны.

Во взгляде Кефы не было и тени упрека, но все же Мара чувствовала себя виноватой за то, что оставила их с Менеликом в такой ответственный момент один на один со съемочной группой. Она собралась было извиниться, но передумала, вспомнив один из советов, который дала ей Бина, когда Мара только приехала: «Никогда не извиняйся перед слугами. Этим ты уважения не добьешься. А вот управы на них уже не найдешь».

— Вы отлично поработали, — просто сказала Мара.

Кефа улыбнулся самой широкой улыбкой, на которую был способен:

— Благодарю, бвана мемсаиб.

— И… — Мара запнулась, подыскивая нужные слова. — Я сожалею, что спала, когда нужно было заниматься делами.

Кефа склонил голову и протянул ей поднос, который Мара, тем не менее, взяла не сразу.

— Поле сан («мне очень жаль»), — добавила она.

Кефа ничего не ответил. Лишь еще ниже склонил голову и дальше протянул поднос. Судя по его виду, он был поражен. Поражен и польщен… по крайней мере, так показалось Маре, но ручаться она не могла.

Взяв поднос, Мара направилась к Карлтону, бросая алчные взгляды на кофе. Это была не та процеженная бурда, которой обычно потчевал американцев Менелик. Сегодня он приготовил настоящее эфиопское варево. Каким-то образом в суматохе, которая неизменно сопутствовала приготовлению завтрака для большого количества гостей, он нашел время для такого священного действия, как приготовление кофе. Сперва зеленые бобы обжаривали, затем толкли в ступке. Напиток получился крепким и в меру сладким. Мара глубоко вдохнула его аромат. Она уже предвкушала, как первый глоток снимет сон и усталость. Как раз то, что нужно, чтобы прийти в себя. Интересно, мог ли Менелик каким-то образом знать, что ночью она почти не сомкнула глаз.

Карлтон был поглощен изучением кипы бумаг, разложенных перед ним на столе. Что бы он там ни вычитал, оно ему однозначно не нравилось. Подойдя поближе, Мара заметила, что он внимательно изучает длинные столбцы цифр. Они были озаглавлены: «Текущие расходы», «Оценка затрат для завершения», «Конечная стоимость», «Проживание и питание», «Расходные материалы (пленка)» и «Прочее».

Заметив ее, Карлтон спрятал документы и улыбнулся.

— Съемка начинается через два часа, — объявил он. — Пока все в порядке.

Мара участливо, так, во всяком случае, она рассчитывала, улыбнулась в ответ.

— Вам помочь? Быть может, еще кофе?

— Нет, спасибо. — Карлтон покачал головой. — Я уже выпил четыре чашки крепкого кофе. Да вы сами-то не стесняйтесь, это же вам принесли! — И он махнул рукой на поднос.

Мара сделала глоток, прикрыв на мгновенье глаза, чтобы сполна насладиться вкусом и ароматом. Вновь открыв глаза, она увидела застывшую картину: Карлтон то ли полуприподнялся, то ли полуприсел, взгляд его был прикован к тропинке, которая вилась между хижинами. Мара обернулась и увидела Леонарда, который быстрым шагом направлялся к ним. На шнуре, обмотанном вокруг его костлявого запястья, болтался мегафон.

— Что стряслось? — только и вымолвил Карлтон.

— Руди вскрыл чемодан с костюмами. Костюмеры ухитрились положить туда лишь половину того, что нам нужно. Все остальное уже на пути обратно в Штаты, — на ходу сообщил Леонард.

Опешивший Карлтон открыл рот, глотая воздух.

— То есть… на сегодняшнюю съемку…

— Вот именно.

Кивнув Маре, Леонард плюхнулся на ближайший стул и принялся нервно постукивать ногой о землю.

Только сейчас сел и Карлтон, беспомощно озираясь вокруг. Затем, для того чтобы собраться с мыслями, он поднял руки и принялся посылать в воздухе пассы, словно пытался успокоить сам себя.

— Все хорошо. Все в порядке. Мы только начинаем съемку эпизодов на новом месте. Костюмы еще ни разу не мелькали в кадре. Мы можем их заменить. — Он повернулся к Маре. — Нам нужна одежда для сафари: один комплект для Лилиан, один — для Питера. Хорошо бы, одежда была старомодной. Поможете?

— Пожалуй. — Ее ответ прозвучал немного самоуверенно, но в данный момент ее это не занимало — приятно было вот так, походя, разрешить неразрешимую для других задачу. — Так уж случилось, что у нас полный шкаф совершенно новой одежды, закупленной в пятидесятые: рубашки, брюки, даже ремни и ботинки.

Мара поднялась, собираясь проводить киношное начальство в дом. Следом за ней поднялся и Карлтон, но Леонард даже не шевельнулся. Он вдруг указал пальцем на рубашку Мары.