– Помню.

– Тогда ты мне верил, что изменилось?

– Я не хочу вспоминать прошлое. – Вождь показал нитку бус. – Мой сын мертв.

– Это сделали не уктуры. Клянусь Аллахом! – Тофик поднял к небу руки.

– Ахмон! – вождь взглянул на молодого воина. – Твой брат мертв, теперь… – Уктис снял свои бусы и отдал юноше. – Ты поведешь племя, отомстишь.

– Да, отец. – Воин принял подарок, надел на шею.

– Помоги этим людям и загладь вину хайга перед уктурами. Я верю охотнику, и ты поверь.

– Я выполню твою волю, – Ахмон поклонился.

– Дай мне нож! – Уктис протянул руки ладонями вверх. – Дом моего народа – твой дом. Теперь мы знаем, кто враг, а кто друг. Спасибо, охотник!

– Не меня благодари – Вахалия. Это он видел, кто убил твоего сына. – Тофик отдал нож. – Я буду молиться. Аллах примет твою душу…

– Что он делает? – солдат посмотрел на взводного. – Может…

– Не нужно. – Максим отступил, пропуская аборигена к озеру. – Пусть идет.

Вождь племени хайга вошел в воду. Надел бусы убитого сына, оглянулся. Бросил прощальный взгляд на горстку воинов и полоснул себя ножом. Кровь брызнула из глубокой раны, вода стала алой.

В то время как бойцы осматривались, прислушивались к шелесту леса, подполковник о чем-то беседовал с Вахалием. Женька Босонец искоса поглядывал на людей в пятнистой форме, хмурил брови, ворчал.

– Ты чего ноешь? – заговорил Санчо. – Расслабься!

– Странные они какие-то.

– И что с ними не так?

– Да ведут себя как-то непонятно. Вон тот, меченый. – Солдат указал взглядом на Сергея. – Носом крутит, словно что-то вынюхивает. У меня собака была, Альма, хорошая псина, охотничьей породы. Так вот она, как и этот, нос по ветру держала.

– Да-а-а, Женек! – Санчо хлопнул товарища по плечу. – Что-то ты совсем…

– Женька дело говорит. – Семен пыхнул самокруткой. – Меченый что-то вынюхивает. Да и взгляд у него какой-то… опасный взгляд.

– Да ну вас… – Санчо криво улыбнулся. – Нормальный взгляд, как у всех.

– Э, нет! – Семен Колода взглянул на Сергея и тут же опустил глаза. – Хищный взгляд у этого парня. Предупреждающий.

– Это как? – Санчо хохотнул. – Придумал же такое, «предупреждающий».

– В этих местах, ближе к мертвой низине, – продолжил охотник, – водится опасный зверь, читаама. Мы их драконами окрестили. Грудь и спина под панцирем, да еще клыки и когти, острые, как ножи. Страшный зверь, кайцы его стороной обходят, боятся. Называют ашик-хак, бесшумный убийца.

– А вы, значит, не боитесь? – с издевкой спросил Санчо. – Ну да, вы же охотники, у вас ружья, чего вам бояться?

– И мы боимся. Видал я пару раз эту зверюгу, правда, издалека. – Семен раздавил о пенек самокрутку и продолжил рассказ: – Поймал в прицел, а пальнуть не решился. Оба раза не решался. Что-то останавливало, держало.

– Что держало? – Женька уставился на Семена. – Чего не стрелял?

– Глаза читаама увидал. Смотрел он на меня, холодно так смотрел, как будто говорил – давай, стрельни, а потом посмотришь, что я с тобой сделаю.

– Да, мужик, а врать-то ты мастак! – Санчо потер ладони. – Как ты мог его глаза увидать? Сам сказал – далековато было. Что-то я на твоей пушке оптики не похожу.

– Далеко, врать не буду, – согласился Колода. – Но я бы его и там достал, без оптики. Зачем мне она, я на слух бью. Но тогда не смог, побоялся. А взгляд не нужно видеть, его чувствуешь, позвоночником, сердцем, затылком. Ледяной взгляд, холодный. Я много разного зверья повидал, но читаама…

– На слух? – Санчо потер глаза. – Я тоже могу на слух, но лучше в прицел поглядеть – так верней.

– Ух ты, ничего себе ножи! – Женька внимательно рассматривал людей в пятнистой форме. – Интересно, офицерские или…

– Дались тебе эти ножи! – Стрелок отвесил товарищу легкий подзатыльник. – Может, расскажешь, зачем тебе они? Вдруг и мне понадобятся.

– Не понадобятся. – Босонец сунул в рот соломинку. – И долго мы тут будем торчать?

– Сколько нужно, столько и будем. – Семен поднялся и похромал к Вахалию.

Сергей вдыхал аромат леса: сладкий, чуть терпковатый запах цветения, горький, царапающий глотку смрад болота. Лес шелестел листвой, постукивал, скрипел ветками. Неисчислимые множества живых существ копошились в траве, жужжали в воздухе и прятались в кустах, под кронами деревьев. Стрекотали, шипели, царапали и отстукивали.

– Ну что? – спросил Виктор Павлович. – Инструктаж закончен, топаем к революционерам.

– Давно пора! – Санек взвалил на плечо пулемет. – Сидим тут…

– А что с аборигенами? – Андрей ухватился за лямки ранца. – Зачищаем, или…

– Или, – подполковник насупился. – Андрюха, у тебя что-то со слухом? Местных не трогаем. Не наше дело, сами разберутся.

– Командир, – позвал Сергей.

– Ну… – подполковник оглянулся.

– Идем все вместе?

– Что?

– Местные пойдут с нами?

– А что? Ты против?

– Против.

– Нет, мы с вами не пойдем. – Вахалий подошел ближе, поскреб шею. – У нас другая задача. Через сутки встречаемся в Заречье. А вот там будем действовать одной группой.

– Доволен? – Виктор Павлович пригрозил пальцем. – Еще вопросы будут?

– Никак нет.

– Вот и хорошо. Все, поднимайте задницы и бегом в шестой квадрат – навестим революционеров. Поглядим, что там. Я впереди, Сашка замыкает. За мной.

Группа подполковника скрылась за кустами, Вахалий присел на траву возле Семена. Призрак выдохнул облако дыма, взглянул на пригорок, где остались Санчо и Женька.

– Ну что призадумался? Чего такой хмурый?

– Да так. – Колода потрогал ногу. – Два укола вколол, а она дергает, зараза, как бы…

– Держи. – Коричневый, размером с пятак шарик перекочевал к Семену. – Пацан, ну тот, со шрамом на лице траву койя жевал, потом порезал ладонь и добавил в жвачку своей кровушки. Сказал: запихаешь в рану, поможет.

– Вот еще. Забыл, что я гранс-лекарь. Не верю я в эти… – Семен занес руку, но Призрак перехватил, не дал выбросить шарик.

– Не гоношись. Сделай, как велено, хуже не будет. До Заречья путь неблизкий. Кто знает, чем дикари нож намазали, может…

– Ладно, запихаю.

– Что-то ты мне совсем не нравишься. Выкладывай, что беспокоит?

– Да я и сам не знаю.

– Не юли, Сема, я тебя насквозь вижу. Что стряслось?