– Окей, – согласился Брилёв. Объяснения Порфирьева его не успокоили, но нервный мандраж удалось победить. Раз прямой угрозы нет, то есть шанс, что все обойдется. – Подождем десять дней. Это максимум, что мы можем себе позволить. Но потом проблему с Росрезервом надо как-то решать. Еще месяц, и восстановить биофермы будет уже невозможно.

– Нет у нас десяти дней, – неожиданно изрек Варяг. – Проблему с Росрезервом надо решать, чем быстрее, тем лучше. – Он перевел взгляд на Абрека: – Давай сюда пленного. Пусть расскажет, что знает, потом будем думать.

Допрос пленного занял более двух часов, и за это время дважды с Брилёвым связывалась Снегирёва. Блондинку интересовало, когда Порфирьев явится в медотсек, потому что ему требуется немедленная детоксикация и антирадиационная терапия. Пришлось пообещать, что максимум через час Варяг будет у нее.

– То есть их там всего тридцать семь, – подытожил Брилёв, дождавшись, пока охрана уведет пленного. – Не так много, как мы ожидали. Но они каждые сутки жрут антирад, и надолго их не хватит. Они реально могут взорвать склады?

– Могут, – подтвердил Варяг. – Я там огляделся, насколько получилось. Мин у них хватало, я даже удивился, откуда в эвакуационном бункере ФСБ столько всего. В общем, они все пустили в ход. Не очень профессионально – ФСБ-шники же, что с них взять – зато массово. Трещин в потолках там стало еще больше, я не берусь сказать, выдержат они или нет. Скорее всего, вряд ли. Но даже если где-то потолок и не рухнет, пожар все сожрет. Они зажигалок понаделали в каждом хранилище.

– Сколько дней они продержатся? – Брилёв вопросительно посмотрел на Варяга.

– Кто их знает, – тот неопределенно пожал плечищами. – Я не врач. Тут от организма многое зависит. Кто-то десяток циклов выдержит, а у кого-то и на пять здоровья не хватит. Я заглядывал в их палатку, пока они в темноте в нее входили-выходили. Смотрел, правда, издали, но и так было видно, что им всем хреново…

Он неожиданно замолчал, кривясь от боли, и Брилёв задал главный вопрос:

– Мы можем провести штурм? Если тебе удалось проникнуть внутрь, может, вы сможете сделать это впятером? При поддержке ВБР? Подключим Службу Безопасности, если надо, у нас же больше людей, чем у них! – Полковник скользил взглядом по молчащим спецназовцам: – Нам нужно это продовольствие, иначе через год начнем жрать человечину!

– Штурм провести можно, – Порфирьев с кривой гримасой сглотнул и коротко потряс головой, отгоняя приступ боли. – Только зачем? Проще договориться, они там все обречены и прекрасно это понимают. Как только до них дойдет, что роботы не наши, они бегом бросятся с нами дружить, да еще и мины сами снимут. Надо только быстрее их оттуда вытаскивать, пока их не добил антирад или роботы. А то еще точно рванут там все перед смертью.

– Согласен, – присоединился к Порфирьеву Абрек. – Можно сблизиться с ними на дистанцию уверенной радиосвязи и объяснить насчет роботов. В качестве доказательства отправим к ним пленного. Пусть убедятся, что с ним все окей! Как увидят, что его подлечили и отмыли, сразу встанут на нашу сторону.

– Какова вероятность того, что они сумеют перебить всех роботов, если те повторят атаку? – Брилёв перевел разговор в другое русло. Раз Порфирьев настроен так миролюбиво, то развивать эту тему сейчас нельзя. – Если их ЛСУ сожгла двоих?

– А она их сожгла? – в рычании Варяга звучало сомнение. – Я обломков не видел, они тоже. Можно, конечно, предположить, что роботы унесли обломки с собой, но это вряд ли. Я не артиллерист, но сомневаюсь, что лазерный луч превратил в пар робота в полтонны весом.

– Мозг? – полковник вопросительно посмотрел на капитана Миронова.

– Ну… – инженер немного замялся. – Мы не знаем наверняка, из чего сделаны роботы… Но предположить вполне реально. Лазерный луч, конечно, отдает цели огромное количество энергии, но он рассчитан не испепелять ее, а выводить из строя. Обломки должны были остаться. Обломки ног точно должны быть. Целиком робот исчезнуть не мог. Хотя я не понимаю, какая там должна стоять защита, чтобы после прямого попадания лазерной пушки чуть ли не в упор он смог уйти оттуда своими ногами! Только если удар пришелся вскользь, сжег роботу часть электроники, и тот вышел из боя, потому что потерял возможность продолжать атаку.

– Я бы на это не рассчитывал, – флегматично изрек Порфирьев. – Нам бы вообще забрать самоходку себе, пока они ее окончательно не добили. Там автономный ядерный реактор, который проработает еще три года. Нам бы пригодилось.

– Шестьдесят тонн мы с места не сдвинем никак, – возразил Миронов. – Даже на метр. Если только пригнать туда путепрокладчик вместе с трактором и тягачом и попробовать затащить ЛСУ внутрь Росрезерва, в ангар. Тогда можно попытаться провести ремонт, если развернуть токарно-фрезерный комплекс, который лежит где-то там на складах. Только не факт, что ремонт будет успешным. Чертежей ЛСУ у нас нет, в ее бортовом компьютере их тоже нет, это сто процентов, потому что техника секретная. Может не хватить информации или запчастей. Остается только один вариант: вырезать реактор и попытаться увезти его отдельно. Но это двадцать тонн, их надо еще как-то погрузить и довезти.

– А вы сделайте для нее платформу на воздушной подушке, – заявил Варяг. – Пусть сама себя везет.

– Использовать реактор в качестве источника питания? – оживился Миронов. – А что, это мысль! Можно попытаться собрать из нее передвижную электростанцию! – Его энтузиазм сник, и инженер с досадой поморщился: – Только у нас не из чего собирать еще одну платформу на воздушной подушке. Больше ресурсов нет. Если только разобрать один из грузовиков, но это можно сделать не раньше чем вывезем продукты из Росрезерва. Биофермы дохнут, нужно что-то делать прямо сейчас! Тут не до реакторов. И потом, даже если реактор мы вырежем и платформу смонтируем, то его все равно надо как-то на нее поместить! У нас нет стрелы грузоподъемностью в двадцать тонн. Можно попробовать поколдовать над путепрокладчиком, но на это опять же нет ресурсов. И топлива тоже нет, у нас солярки осталось двадцать литров, ровно на то, чтобы перегнать его с места на место, если ангар сумеем расширить.

– Вход в ваш КП мы нашли. – Порфирьева, похоже, отпустило, и болезненная гримаса на его лице расслабилась. – Лифт не запускается. Пиджак уверен, что его можно запустить, если спуститься вниз, к двигателям и механизмам. Но веревки длиной в полтора километра у нас не было.

– Пиджак! – хохотнул Абрек. – А ведь точно! Он же конкретный «пиджак», самый настоящий! Все, позывной готов! Занесу в реестр сразу после совещания! – Он стал серьезным: – Полтора километра спускаться на тросе – это минут двадцать. Если лебедка нормальная и трос надежный – вполне реально.

– Лебедку можно доработать, – согласился Миронов. – Троса такой длины у нас нет, но можно собрать из кусков. Этим надо заниматься, я не помню, есть у нас столько кусков или нет.

– Сейчас не до этого! – Брилёв посчитал, что разговор ушел достаточно далеко от нужной темы, и Порфирьев ничего не заподозрит. – Сейчас главный приоритет – спасение биоферм! Поэтому начинаем готовить спасательную экспедицию в Росрезерв, надо вытаскивать оттуда этих горе-ФСБшников, пока они еще живы!