– Я… – Это все, что она сумела выдавить.

Граф воспользовался ее замешательством и улыбнулся, чем смутил еще сильнее, а потом обернулся к тете Элизе, которая смотрела на него так, словно у него вырос еще один нос.

– Значит, все улажено? Я очень рад. Могу я надеяться, что вы все и лорд Эйвлин, конечно, займете сегодня за ужином место рядом со мной во главе стола? Ваша племянница должна быть в центре внимания за свои выдающиеся успехи.

– Конечно, – потрясенно пробормотала тетя Элиза. Разве могла она оскорбить отказом лорда Стратфорда?

– Вот и хорошо. – Его взгляд скользнул по Лилиан, и она почувствовала сильный жар внутри. – Тогда увидимся вечером.

Граф кивнул и вышел из комнаты, а тетя устремила на Лилиан задумчивый взгляд.

– Похоже, мы остаемся.

Пенелопа, заулыбавшись, выбежала из комнаты и еще издалека своим звонким голосом весело приказала горничным распаковывать вещи.

Напряжение наконец отпустило, и Лилиан почувствовала такую слабость, что пришлось даже привалиться к стене. Стратфорд спас ее, дав еще один шанс найти ответы на мучившие ее вопросы, но облегчение быстро сменилось тревогой: зачем?

И как это будет выглядеть, если она обратит его доброту против него?

Джеффри сидел во главе внушительного обеденного стола шестнадцатого века, за которым многие поколения Уэнтуортов давали роскошные обеды и ужины. Несколько секций пришлось убрать, поскольку гостей было не больше сорока, хотя могло бы уместиться и все восемьдесят.

Мелодичный звон хрустальных бокалов и негромкое постукивание серебряных столовых приборов по тарелкам из тончайшего фарфора стали фоном оживленной застольной беседы.

Джеффри, едва прикоснувшись к супу из лобстера, положил ложку, поскольку знал, что будет подано еще несколько – не меньше семи – блюд. За годы, проведенные в армии, он привык довольствоваться малым: случались дни, когда и он, и его люди ели раз в день – иногда похлебку, иногда хлеб с сыром, – и были счастливы. Он всегда лишался аппетита, думая о солдатах, с которыми прошел огонь и воду и которые голодают уже в мирное время. Он бы очень хотел, чтобы за этим столом с ним сидели они, а не привилегированные бездельники, частью которых он теперь стал и от которых был так бесконечно далек.

Он задумчиво взглянул на Лилиан, сидевшую справа. За солдатским столом, который он нарисовал в воображении, ей нашлось бы место. Девушка была прелестна, даже с простой прической и в этом скромном сатиновом платье, пусть и отделанном золотым шитьем, без единого украшения. Тем самым она являла собой разительный контраст с бесполезной роскошью окружающего. За столом женщины, увешанные драгоценностями, словно яблоня плодами, явно старались перещеголять друг друга. Он вспомнил, как скованно она чувствовала себя перед ужином в окружении других гостей. Наблюдая за ней, Джеффри ощутил, что, как и он сам, девушка чувствовала бы себя комфортнее с простыми людьми, чем с этим высокопоставленным сбродом.

Она засмеялась над какой-то шуткой Эйвлина, и тело Джеффри моментально отреагировало на звук ее голоса. Таким образом она на него действовала с самой первой встречи в библиотеке. Ему казалось, что у него обнажены все нервы и даже кожа вибрирует энергией. Нечто подобное он всегда ощущал перед боем. Тогда он чувствовал себя более активным и живым, чем в любое другое время, готовым сразиться со всем миром.

Странно, но Лилиан единственная женщина, на которую он так реагировал. Вот бы ему такую невесту, только с обширными связями в обществе!

Графиня, сидевшая прямо напротив Лилиан, слева от Джеффри, отхлебнула вина. Ее едва не хватил удар, когда он объявил, что изменил места гостей за ужином. Слава богу, она сумела промолчать и лишь презрительно фыркнула, когда за столом было рассказано о сахаре в порохе, но судя по тому, с каким остервенением сжимала ножку бокала и какие взгляды бросала на Лилиан, Джеффри мог дать голову на отсечение, что молчание долго не продлится.

– Скажите-ка мне, мисс Клэрмонт, – с фальшивой любезностью обратилась она к Лилиан, – это ваш отец посоветовал вам получить столь… нетрадиционное образование?

Разговоры за столом – в той его части, где сидели хозяева дома и Лилиан, – почти сразу стихли. Все головы повернулись в их сторону.

Девушка побледнела, Джеффри сжал кулаки, но на защиту племянницы бросилась леди Беллшем, не забыв при этом одарить улыбкой лорда Эйвлина:

– О, могу вас заверить, миледи, Лилиан получила достойное образование, как и пристало юной леди.

Леди Уэнтуорт метнула на маркизу недовольный взгляд и лишь поджала губы, поскольку не могла позволить себе грубость по отношению к даме, занимавшей более высокое положение. Однако Джеффри знал, что мать втайне считает свое происхождение выше: леди Беллшем была дочерью барона до того, как вышла замуж за маркиза, поэтому и позволила себе легкое проявление недовольства.

– Не сомневаюсь, что вы об этом позаботились, леди Беллшем, – решила все же пойти на попятную графиня, но в ее голосе все же прозвучало сомнение, что старания маркизы пошли впрок. – Как это, должно быть, тяжело, когда тебе на руки сваливается девица, уже взрослая и неотесанная. Да и как ожидать хороших манер, если ее вырастил холостяк?

Черт бы ее побрал! Джеффри настоял, чтобы Лилиан осталась в Сомертон-Парке, поскольку понимал, что пострадает ее репутация, если разнесется слух, что ее выставили из дома. Речь не о ее моральном облике, конечно: просто пойдут сплетни, что мисс Клэрмонт не одобрили в доме Стратфорда. Теперь его матушка решила сделать все, чтобы сплетники не остались без пищи для разговоров, но Джеффри собирался положить этому конец и уже отбросил салфетку, но его опередила Лилиан, твердо заявив:

– Мой отец был вдовцом.

Улыбка графини стала шире – судя по всему, она намеревалась разорвать дерзкую девчонку:

– Ах да… Кажется, ваша мать умерла, когда вы были совсем ребенком. Она была дочерью джентльмена, не так ли?

Жалостливые взгляды, устремленные со всех сторон на Лилиан, подтвердили очевидное. Да, его мать не могла бы унизить девушку больше, даже если бы встала и закричала: «Вон из-за стола!»

– Да, она была талантливым доктором и посвятила свою жизнь лечению страждущих. По моему убеждению, именно такой должна быть настоящая леди.

Графиня расхохоталась, и Джеффри почувствовал, что ему все труднее сдерживаться, а уж когда нервно захихикали и другие гости…

– Как это прогрессивно с вашей стороны, дорогая.

Лилиан воинственно прищурилась, но вовремя обратила внимание на тетю. Судя по внешнему виду, леди Беллшем больше всего на свете желала немедленно растаять, стечь со своего стула на пол и просочиться сквозь половицы. Пожалуй, все зашло слишком далеко, и Джеффри решил положить этому конец.

– А я согласен с мисс Клэрмонт.

На него устремились взгляды шокированных гостей – никто не ожидал, что он осмелится возражать матери. Он все еще надеялся избежать сцены, но не мог допустить, чтобы унижали ни в чем не повинную девушку, поэтому взял хрустальный бокал и встал.