Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не делай так больше, прошу тебя! — Умолял волшебник, будучи не в состоянии встать.
— Ты отказывался идти со мной, что мне было ещё делать?
— Я…я не понимаю…
Она припала к нему и страстно поцеловала.
— Я хочу больше: больше смертей, больше крови, больше убийств! — Розель с лёгкостью подскочила и вмиг оказалась за небольшим столиком, на котором ещё находилось бездыханное тело бывшего хозяина дома.
— Я не хочу останавливаться. Я впервые за всю свою жизнь чувствую себя живой. Я хочу жить, понимаешь?
Кан молчал. Волшебнику тяжело было двигаться в виду того, что его тело ждало контроля и постепенно отучалось действовать самостоятельно, а энергия тьмы, вошедшая в его тело, постепенно подтачивала физическую оболочку мага.
Розель схватила большой кусок индейки и воткнула в него нож. Бросив еду на тарелку, она нарезала овощей на двоих, поднесла хлеб и синеватый напиток, что находился на самой верхней полке шкафчика.
— Я не могу и не хочу ждать, я терпела слишком долго…
— Прошу, давай повременим хотя бы немного. Мы переждём где-нибудь в тихом месте, поживём для себя, ведь…
На этих словах Розель вскочила со стула и жестом притянула Кана к себе. Вновь повиснув на его шее, девушка стала расцеловывать лицо возлюбленного.
— Я тебя люблю, — бросила она страстно — но ещё больше, я люблю этот кусок мяса на столе. Скинь его. — произнесла Розель, небрежно указав на хозяина дома. — Идём обедать, а завтра я верну тебе тягу к жизни! Тебе нужно пытаться ещё и ещё!
Ночью ситуация повторилась. Розель волокла за собой безвольного Кана, заставляя участвовать в расправах и грабежах, которых тот старался избегать. Девушка беззаботно шагала по трупам, ведя возлюбленного по пятам, словно пытаясь вдохновить и разжечь давно угасшую искру; полагала, будто более усердное занятие одним и тем же вернёт ей их прошлую жизнь.
Кан постепенно терял вес, его кожа приобрела сероватый оттенок, щёки впали. От былого рослого, крепкого волшебника остался ходячий мертвец, безмолвно шедший за волей возлюбленной.
После нападения на жильцов в одного из селений на пути, возлюбленные остались в доме своих жертв. Розель удовлетворённо рухнула на кровать, положив руки за голову, тогда как Кан остался стоять в дверном проёме. Девушка приподнялась.
— Ну же, иди ко мне! — Искрилась от счастья Розель, притягивая тело Кана к себе. За это время привычка управлять телом волшебника и его волей стала обыденностью и девушка отпустила вожжи, раскрыв для себя убийственную тайну: спустя множество дней проведённых под контролем, тьма проникла во все частички тела Кана, поработила его кости, мышцы и мозг, лишив его способности функционировать.
Кан намертво рухнул прямо у ног Розель.
* * *Юная Каара, которой только-только исполнилось восемнадцать, выбежала на балкон. Раздвинув шёлковые занавески, принцесса с живость наблюдала за подготовкой к празднеству в честь давнего обычая: королевская чета и ближайшие советники уже который год объезжали всю спираль центральной улицы, что тянулась от замка и змейкой уходила вглубь города, разбрасывая монеты и драгоценные камни.
Каара нацепила лёгкую накидку из ярко-зелёной атласной ткани и выбежала из комнаты. Поприветствовав стражей, она задорно пробегала по просторным коридорам Цитадели, представляя, будто седлает крылатого водного дракона. На встречу вышла гувернантка, которую юная принцесса едва не сбила с ног. Та держала в руках платье и туфли для предстоящего торжества.
— Ваше высочество, подготовьтесь! Скоро начнётся праздник! — Голосом командора, смягчённым любовью к этой непоседливой девочке отрапортовала женщина. — Это ваш первый выезд! Всё должно пройти идеально! — Она кричала вслед Кааре, что уже скрылась за углом, давая о себе знать лишь звонкими туфельками, стучащими о каменный пол замка.
— Да, Тимина, я знаю! — Смеялась Каара.
Невысокая, седая женщина лет шестидесяти проследовала в центральный зал, где встретилась с королевой и главным смотрителем Цитадели, курировавшим будущее празднество.
Слуги сновали взад и вперёд, разнося сундуки с драгоценностями и тканями для нарядов по местам, кучеры готовили животных к процессии, а счетоводы тщательно и скрупулёзно изучали каждую копейку, которую планировалось раздать. Королева же раздавала указания, принимая пожелания крестьян и учитывая опыт предыдущих празднеств.
Народ постепенно выходил на улицы, заполняя столицу радостным гулом; из цитадели вышли первые сигналы — так называли людей, которые проходили по намеченному маршруту и зазывали гостей, подогревая публику, заодно проверяя настроение людей, над которыми пролетали волшебники воздуха и молнии. По старой традиции, эти повелители неба летели перпендикулярно сигналам, освещали им путь даже в солнечную погоду и разгоняли облака, чтобы дождь и грозы не омрачили празднество. Маги воды наполняли живительном питьём стоявшие тут и там чаши, а маги земли тщательно изучали почву столицы на наличие скрытых угроз.
Каара спустилась вниз по винтовой лестнице и встала в ряд с сигналами, схватив смутившихся юношей под руки. Публика заохала. Где это видано, чтобы принцесса принимала участие в подготовке к празднику своими руками? Тем не менее, торинцы вскоре приветствовали будущую правительницу бурными овациями.
* * *На весь Торин гремела новость о найденном в доме своей жертвы убитом преступнике. Никто не знал, где его подельник и продолжатся ли убийства вновь, однако смерть одного из самых разыскиваемых бандитов была горячо воспринята торинцами. Тут и там выходили демонстрации с призывом объединить усилия стражей королевства, чтобы поймать убийц и наказать негодяев через казнь пятью стихиями.
Среди толпы, в самой большой из таких демонстраций оказалась покрытая во всё чёрное девушка, что шла в Торин из пригорода, где оставила Кана. Ей было всё равно, куда двигаться, лишь бы не стоять на месте, не думать о том, что она своими руками загубила единственного, кто был к ней добр и понимал её. Теперь же многотысячная акция единым маршем двигалась на столицу с лозунгом поймать и осудить ту, что находилась в самом их сердце.
Спустя несколько часов, охраняемые королевской гвардией митингующие завершили марш и постепенно расходились. Розель осталась совершенно одна посреди большого, людного города, в котором находилась впервые. Она в
