Именно этот попался Карсону, и он представил, как могло произойти: человек отворачивается, чтобы совершенно невинным жестом нажать на кнопку, открывающую или закрывающую гараж, и оборачивается, уже держа в руках полицейский «смит-и-вессон» 38 калибра.

Они обнаружили следы того, что женщина паковала вещи, похоже, собираясь куда-то надолго. Но ничто не указывало на то, куда она поехала: никаких буклетов от турагентств, записок о рейсах самолетов, вообще ничего. И ничто не указывало на Паркера, Он неглубоко пустил корни в этом доме.

Они остались здесь на четыре дня, найдя место, где пообедать, и супермаркет неподалеку, все ожидая, что кто-то появится или позвонит. Они рассчитывали на то, что Паркер позвонит своей женщине, и они бы его успокоили, поговорили бы с ним.

Но так ничего и не произошло: никто не звонил, не приходил, и через четыре дня Меландер уже не мог дольше там оставаться:

— Здесь чертовски холодно, и это явно не то место, где я намеревался проводить время.

— Мы здесь просто бездельничаем, — заметил Карсон.

Меландер думал точно так же, но ему не понравилось, что кто-то другой высказал его мысль: Бездельничаем? Что ты имеешь в виду?

— Сидим, ждем людей, которых здесь нет и которые и не собираются приезжать. Они, скорее всего, уже давно в Палм-Бич.

— Греются на солнышке, — протянул Росс.

— К чертям! Никто не собирается приезжать! Поехали отсюда! — решил Меландер.

— Как я и предлагал, — согласился Карсон.

Они не хотели, чтобы Паркер понял, что они были у него дома. Вдруг он решит заглянуть сюда перед тем, как заняться драгоценностями Клендон? Поэтому они все оставили как было, даже спрятали на те же места пистолеты.

Разразилась снежная буря, которая задержала их еще на один день и еще больше разозлила Меландера, и теперь, по дороге на юг, они постоянно ругались.

Обычно они ладили довольно неплохо, но это ожидание их измотало, и «осложнение» в лице Паркера еще больше усугубило ситуацию.

Они приехали в поместье в Палм-Бич в полночь, прошлись по дому, включая свет. Их шаги гулко раздавались в пустых комнатах. Все искали следы присутствия Паркера, но никто об этом друг другу не говорил. Встретившись наконец на кухне, Росс сказал:

— Вроде все по-старому.

— Да, все, как мы оставили, — подтвердил Карсон.

Меландер достал из холодильника три бутылки пива и закончил:

— Во всяком случае, где бы он ни был, здесь он не побывал.

Самое смешное то, что квартира, которую она показывала два дня спустя, была той самой, где Дэниел Пармитт — или как там на самом деле его зовут, — рассказал ей о трех мужчинах, которые обманули его и которые собирались украсть драгоценности миссис Мириам Хоуп Клендон. И что еще смешнее, так это то, что мистеру и миссис Хохиггейн из Трентона, Нью-Джерси, очень понравилась квартира, они даже не захотели торговаться, не захотели осматривать другие квартиры — так им понравился Бронвик. Они пожелали совершить сделку прямо сразу же, Первая же квартира, которую она им показала, сразила их наповал, и все, они были согласны ее купить. Такого не случалось за всю историю бизнеса недвижимости. Это был знак!

Один только Господь знает, как ей был нужен этот знак. Лесли ничего не слышала от Дэниела со дня того самого разговора в квартире, и она бы все отдала, чтобы узнать, что же происходит, но не хотела звонить и спрашивать. Он был очень закрытым человеком, этот мистер Пармитт.

Он даст понять, насколько близко ты можешь подойти, и горе тому, кто перешагнет эту черту! Ей казалось, что сейчас она его понимает, и также понимает, как ей вести себя с ним. Словно заключенный в скорлупу, он вроде бы очень походил на Гарри Маккензи, ее безмозглого мужа, но потом она поняла, что это не так.

Гарри Маккензи был попыткой молодой Лесли Симонс вырваться из своей третьесортной жизни, которую она проводила в бедном районе Вест-Палм рядом с богачами, никогда не будучи настолько бедной, чтобы сдаться. Как раз наоборот, все время, пока она росла, любимым выражением ее матери было «производить впечатление»: всегда нужно было производить это самое впечатление, бог знает почему. И они вечно тратили деньги на показуху, а не на необходимые вещи. Разведенная мать, работавшая кассиром в супермаркете, слегка заторможенная сестра, от которой никогда не будет никакой пользы, которая никогда не выйдет замуж и не станет обузой для кого-то другого, — все это означало для молодой Лесли Симонс жизнь, полную бесконечного монотонного притворства.

Гарри Маккензи, работавший в оптовом отделе большой компьютерной фирмы, самодовольный, жизнерадостный тип с подвешенным языком, постоянно рассказывавший о последних успехах индустрии, ловкий и полный внутреннего дерьма, как будто вот-вот должен был стать новым компьютерным миллионером. И он показался Лесли как раз тем самым принцем, который вызволит ее из темницы.

Только после того, как они поженились, Лесли поняла, что ее мать была просто любителем в сложной науке показухи, а вот ее муж оказался настоящим профессионалом.

Вокруг него все искрилось и вспыхивало — этакое надувательство профессиональных торгашей, все эти улыбочки и обещания заплатить когда-нибудь.

Это стало ей понятно одним прекрасным днем на следующий год после женитьбы, когда она услышала, как один из его приятелей, тоже продавец компьютерной техники, говорит о нем, что он, мол, всегда хорошо начинает, но никогда не заканчивает.

Она понимала, что, действительно, есть такие продавцы, продавцы-неудачники.

Хотя она к ним не относилась, она была акулой в своем бизнесе недвижимости и всегда заканчивала то, что начинала.

Как болтуну, Гарри Маккензи не было равных, но как только дело заходило до зарабатывания денег, он оказывался неудачником. Лесли получила свое свидетельство на право продавать недвижимость еще будучи в браке, потому что надо же было хоть кому-то кормить семью, и вскоре она поняла: все, что она получает от своего брака, — это потоки болтовни ее мужа.

Возвращаться к матери ей тоже не особенно хотелось, но, пока не подвернется кто-нибудь получше, там было все-таки терпимее, чем в доме Гарри. По крайней мере она могла больше откладывать из своих заработков.

Был ли Дэниел Пармитт хорошим вариантом для нее? Не для брака, даже не для постели, но для того, чтобы вырваться отсюда. На этот раз самостоятельно. Подальше от Палм-Бич и Флориды в целом. Может быть, на Виргинские острова податься? Обосноваться в собственном маленьком домике и плевать на весь мир? Но, главное, в одиночестве!

Еще один вывод, который она сделала из своей семейной жизни: она не очень любила секс. И так было всегда. До брака она встречалась с несколькими мужчинами и каждый раз считала, что все так получалось, потому что они были мало знакомы или просто не подходили друг другу. С Гарри они очень хорошо друг друга знали, и ее муж точно улавливал момент, когда можно переключиться с обычной болтовни на очаровательный говорок и соблазнить ее, так что в этом вопросе ей было не в чем его упрекнуть. Нет, все дело в ней самой. Она не считала себя лесбиянкой, женщины ее тоже не интересовали. Просто ей казалось, что ей не особенно нужен секс, так зачем же через все это проходить? Все так неаккуратно, хаотично и часто весьма постыдно, ну и черт с ним!