Машина проехала мимо высокого, метров шесть, металлического забора и остановилась перед воротами. Лупоглазый расплатился с таксистом и посмотрел на Эрнеста. Эрнест вышел из машины. Лупоглазый вышел следом за ним.

Медленно, поскрипывая, открылись ворота.

Лупоглазый и Эрнест вошли внутрь.

– Добро пожаловать! – сказал Лупоглазый.

Они прошли по дорожке из желтого кирпича (прямо как дорога, ведущая в страну Оз!) мимо баскетбольной площадки. Эрнест крутил головой, одновременно узнавая и не узнавая то, что он видел.

– Что-то напоминает? – спросил Лупоглазый. – Это пионерлагерь. Бывший, конечно. Сейчас здесь нет никаких пионеров. Давно уже нет.

Они вошли в здание. Сразу за входными дверями начинался просторный холл с барной стойкой. Лупоглазый по-хозяйски прошел за стойку, взял бутылку, поставил на стол два бокала и разлил какой-то напиток. Посмотрел на бутылку.

– Кажется, это ликер, – сказал он, – я не очень в этом разбираюсь. Вообще не очень люблю спиртное. Но сегодня особый случай. Можно себе позволить.

Он взял бокал и протянул его Эрнесту. Эрнест машинально взял его. Лупоглазый поднял свой бокал.

– Ну, за встречу, – сказал он и сделал микроскопический глоток. Потом поставил бокал на стойку. Эрнест растерянно крутил свой в руке, потом тоже поставил его на стойку.

– И что дальше? – спросил Эрнест.

– Что дальше? – переспросил Лупоглазый. – Скажите, почему вы со мной поехали?

– А что, у меня был выбор?

Лупоглазый усмехнулся:

– Выбор есть всегда.

– Выпрыгнуть на ходу из машины?

– Например.

– Сказать таксисту, чтобы он позвонил в милицию?

Лупоглазый одобрительно кивнул и ткнул в Эрнеста указательным пальцем.

– Я уверен, что это бы не помогло. Вы бы все равно меня не отпустили.

– Но вы даже не попытались.

– Я разумный человек.

Лупоглазый задумался.

– Да. Разумный человек. Мне нравится это определение. А еще мне нравится вот это – «здравый смысл». Судя по всему, вы всегда руководствуетесь здравым смыслом. А правда в том, что здравый смысл всегда подсказывает заведомую глупость.

– Вот как?

– Именно так. Древним людям здравый смысл подсказывал, что можно вызвать нужную погоду, если убивать собственных детей, принося их в жертву несуществующим богам. Потом здравый смысл говорил о том, что Солнце крутится вокруг Земли. Потом одной нации здравый смысл подсказал, что для всеобщего счастья нужно убить всех евреев. Это была нация очень разумных людей, которые знали толк в здравом смысле.

– Я не понимаю, к чему этот разговор.

– Знаете, в древности люди жили охотой и собирательством. Считалось, что это было жалкое существование. Но на самом деле это совсем не так. Люди работали два-три часа в день. На свежем воздухе. Питались разнообразно. Жили интересно – то они гонялись за дичью, то дичь гонялась за ними. На самом деле это был золотой век. Хотя, конечно, не лишенный неудобств. Скажем, еду можно было добыть, но нельзя было запасти. Как потопаешь, так и полопаешь. И если, например, ты падал с дерева и ломал себе ногу, это означало, что топать ты больше не можешь и тебе придется умереть с голоду.

А потом человек приручил пшеницу. Вернее сказать, пшеница приручила его. Казалось, теперь жизнь человека изменится к лучшему. Обрабатывая землю, он мог получить больше еды, запасти ее на зиму и жить припеваючи. Так говорил им здравый смысл?

– Насколько я помню историю, так, – согласился Эрнест.

– Черта с два, – злобно сказал Лупоглазый, – как только появились излишки – тут же начала расти популяция людей, и тут же появилось неравенство. Древние охотники делали все сами, а земледельцы начали нанимать людей на разные работы. Один делает плуг, другой строит дом, третий таскает воду. Появилось разделение труда, появилось и неравенство. Надо всеми этими людьми появился человек, который командует ими, говорит одному – делать плуг, другому – строить дом, третьему – таскать воду. И жизнь человека стала невыносимой на многие тысячи лет. А он этого даже не заметил. Почему? Потому что здравый смысл подсказывал ему, что его жизнь становится лучше. Не может не становиться лучше. Потому что ему рассказывали разные сказочки – про загробную жизнь, про прогресс, про счастье будущих поколений, на алтарь которых нужно положить свою жизнь. И люди верили этому, потому что были разумными людьми. Хуже нет, когда разумный человек встречается со здравым смыслом.

– Что вам от меня нужно?

– Мне нужна Нина.

– Что?

Лупоглазый рассмеялся сухо, безрадостно.

– Неправильный ответ. Не надо говорить, что вы не знаете, кто такая Нина. Ваша бывшая пациентка. Вы ведь знаете, где она сейчас?

– Знаю.

Лупоглазый поднял руку.

– И?

– Нина – моя жена.

Лупоглазый ничем не показал, что удивлен.

– Вот как. Поздравляю. И давно вы поженились?

– Скоро два года.

– Надеюсь, это были счастливые два года, которые вы будете вспоминать всю оставшуюся жизнь.

– Было не без сложностей, но я не променял бы эти два года ни на что другое.

– Вы ее любите?

– Да, – уверенно сказал Эрнест.

Лупоглазый покачал головой:

– Вы любите только себя. Уверен, моя дочь с вами несчастна.

Эрнест задохнулся от возмущения.

– Вы сумасшедший!

Лупоглазый хмыкнул.

– Вам лучше знать, доктор. Вы ведь доктор?

– Да, я доктор. А вы – опасный маньяк.

Лупоглазый пощелкал языком.

– Осторожнее, доктор. Не следует оскорблять человека, которого вы так мало знаете.

– Я знаю, что вы сделали.

Лупоглазый задумался, потом сказал мягко:

– Давайте не будем сейчас это обсуждать. Давайте не будем. Лучше скажите мне, где я сейчас могу найти Нину.

Эрнест покачал головой:

– Я вам не скажу.

Лупоглазый протянул руку, взял бокал, сделал еще один микроскопический глоток. Поставил бокал.

– Вы не понимаете. Вы сейчас не в такой ситуации, когда вы можете мне что-то говорить или не говорить. Ваша задача сейчас – максимально упростить мою жизнь. И от этого будет зависеть…

– Что? – с вызовом спросил Эрнест.

– От этого будет зависеть, сколько проживете вы. И насколько сильно вы будете страдать в эти несколько часов.

– Я не боюсь, – сказал Эрнест, и голос его дрогнул.