Да кем он, в конце концов, себя возомнил? Богом?! Он хотел меня! Я видела это в его взгляде, чувствовала наэлектризованный воздух между нами, а теперь он говорит, что во всем виноват алкоголь?

— Вот как, — усмехается он, приближаясь и грубо толкая меня к стене. В его движениях больше нет ласки и нежности, он жестко сминает мою ягодицу, проходит руками по бедрам и одним движением задирает подол платья до талии.

От его пальцев, скорее всего, останутся синяки. Я думаю об этом впопыхах и понимаю, что все возбуждение куда-то делось. Не знаю, как его, а мое точно. Я уже не думаю, что это была хорошая идея, но сказать ничего не решаюсь, потому что Стас, кажется, не готов меня слушать.

Проходит еще несколько минут, прежде чем он замирает и полностью прекращает движения. Чуть отстраняется, смотрит на меня сверху вниз, фиксирует мой подбородок так, чтобы я не могла отвести взгляда. Я шумно сглатываю, потому что сейчас мне страшно. Такого Лебедева я боюсь и не понимаю.

— Никогда не начинай то, что не собираешься заканчивать.

Он так резко отпускает меня, что я пошатываюсь. Расстояние между нами стремительно увеличивается. Стас покидает комнату. Из прихожей доносится шуршание и стук двери. Он уходит, а я продолжаю стоять у стены и убеждать себя, что это к лучшему, вот только по щекам все равно стекают слезы.

Утром меня будит Даня, который по обычаю просыпается раньше меня. Он дергает меня за волосы, гладит по щеке, тыкает ручкой в ухо, с напором требуя внимания к себе, и я открываю веки. Дотягиваюсь до телефона, чтобы посмотреть время. Будильник еще не звенел, а это означает, что мы можем собираться не спеша. Я быстро готовлю сыну кашу и усаживаю его за стол поесть.

Сама убегаю в ванную смывать следы вчерашнего вечера. Темные круги под глазами, припухшие губы и щеки говорят о том, что ночка выдалась не из легких. Когда Стас ушел, я вдоволь наплакалась и пообещала себе, что больше никогда не стану плакать из-за мужчины. К тому же, так уж получается, что делаю я это из-за одного и того же — Стаса Лебедева. Он, может, и заслуживает того, чтобы по нему плакали, но я все чаще чувствую себя жалкой и девушкой, что не в состоянии справится с обычными проблемами.

Привести себя в порядок за десять минут оказывается непросто, поэтому я больше времени уделяю лицу, а с растрепанными волосами расправляюсь быстро — завязываю высокий конский хвост и выхожу из ванной. Мне казалось, что все слезы я выплакала еще три года назад, но я ошиблась. Стас вернулся, а вместе с ним и жуткий раздрай в душе. Я бы очень сильно хотела забыть о том, что нас связывало, но Даня тому прямое доказательство и не думать, когда рядом живое напоминание попросту не получается.

После быстрых сборов мы выходим на улицу. Ветер заставляет меня поежиться и пожалеть о решении надеть пальто, а не пуховик. Сын давно перешел на теплую зимнюю курточку. Сегодня я планирую поговорить с директором и попросить его об отпуске. Отец все еще в больнице и маме попросту некогда забирать Даню из сада и сидеть с ним. Именно поэтому я принимаю решение взять выходные и заботиться о сыне сама. Надеюсь, у меня получится, потому что обычно внеочередной отпуск нам не выписывают.

— Ну привет, — Аня приветливо улыбается и протягивает мне чашку с латте.

Я успеваю переодеться, поэтому с благодарностью принимаю напиток и встаю за стойку. В отеле, как обычно, спокойно. Посетителей не так много, наплыва нет. Видно, что Аня отдохнувшая и заряжена бодростью. Возможно, все дело в том, что совсем недавно она познакомилась с парнем, который ей понравился.

— Как у тебя дела?

— Отлично, — она улыбается и набрасывает на плечи куртку. — Идем с Гошей на свидание, — ее настроение заметно улучшается при одном упоминании парня.

Мы не имеем возможности пообщаться вне работы, так как встретиться мы попросту не можем. Когда не работаю я, на смене Аня, и наоборот. Поэтому я решаю, что как только получу отпуск, предложу ей сходить в кафе и посплетничать. У Лерки часто нет времени, да и моя сменщица нравится мне, как человек. Искренняя, улыбчивая, способна на поддержку и помощь в трудную минуту.

— Ты как? — интересуется она. — С папой все в порядке?

— Да, операцию уже сделали, но оставили в больнице. Вот думаю получится ли отпроситься на небольшой отпуск, — вздыхаю. — Даню оставлять пока не с кем.

— А Максим? — удивленно переспрашивает она. — Не может забирать его, пока ты на смене?

Для мамы совсем не удивительно, что парень, с которым мы не перешагнули дальше будет нянчится с моим сыном, а я как-то резко поняла, что это неправильно. Да и не хотелось бы мне, чтобы Даня находится с Максимом, пока у нас все неопределенно.

— Там все сложно, — произношу, решив не вдаваться в подробности.

— Не думаю, что Мамаев согласится дать тебе оплачиваемый отпуск, — вздыхает она.

Я и сама это понимаю, но попытка не пытка, я должна попробовать, хотя согласна с ней. Когда мы устраивались на работу, нас предупреждали, что отпуск будет один раз. Сейчас у меня форс-мажор, и я готова на все. Даже работать следующий год без отпуска.

— Иди давай, — шипит Аня, выталкивая меня из-за стойки. — Я посторожу пока.

Благодарно улыбнувшись, шлепаю на второй этаж, где находится кабинет нашего директора. С владельцем отеля я не только не знакома, но и видела его всего несколько раз. Первый, когда он давал интервью и рассказывал о своей сети и второй, когда приезжал к нам, чтобы переночевать, но тогда его обслуживала Аня, а я убегала домой, увидев его краем глаза.

Роль директора, менеджера и управляющего у нас исполняет Мамаев Виктор Павлович. Мужчина за пятьдесят, разведен, имеет нескольких детей. Внешне выглядит чуть младше своего возраста, подтянут, спортивен, внимателен к мелочам и педантичен. На работу приходит в одинаковых идеально сидящих костюмах, белых рубашках и лакированных черных туфлях.

Остановившись у двери, аккуратно стучу по деревянной поверхности и жду разрешения войти. Оно поступает почти сразу, и я рискую потянуть ручку вниз и зайти в кабинет. Сегодня на Викторе Павловиче уже привычный костюм и рубашка. Уверена, те же туфли, что и обычно, но так как он стоит за столом, этого я видеть не могу.

— Доброе утро, — здороваюсь, прочищая горло.

— Доброе, Анастасия. У стойки Аню попросила остаться?

— Да, — киваю. — У меня разговор к вам серьезный. Я хочу попросить дать мне отпуск.

Я нервничаю, поэтому комкаю ткань платья и пытаюсь смотреть на директора уверенно. Он удивленно приподнимает брови и, откинувшись на спинку своего кожаного кресла, складывает руки впереди себя и спрашивает:

— И почему я должен это сделать?

Следующие минут десять я сбивчиво объясняю, что заболел отец и матери нужно находиться рядом с ним, что у меня маленький ребенок и по ночам его не с кем оставить. Я понимаю, что выкладываю едва знакомому мне человеку все проблемы, но у меня попросту нет выхода. Нуждаясь в отпуске, я готова пойти на любые условия и сказать, что угодно, лишь бы меня отпустили и заплатили денег.