– Мальчик!

Я поднял голову. Из полудюжины или около того Других ребят, слоняющихся у огня, никто даже не вздрогнул. Девочки и вовсе не обратили внимания, когда я подвинулся, чтобы занять место у противоположной стороны низкого стола, где стоял на коленях мастер Федврен. Он освоил какую-то интонацию, по которой все сразу определяли, когда «мальчик» означает «мальчик», а когда «бастард».

Я запихнул колени под низкий столик и сел, потом протянул Федврену свой лист пористой бумаги. Пока он пробегал глазами мои аккуратные колонки букв, я позволил себе отвлечься.

Зима собрала и усадила нас здесь, в большом зале. Снаружи шторм хлестал стены замка, волны колотились о скалы с такой силой, что иногда вздрагивал даже пол под нами. Тяжелые тучи украли те несколько часов водянистого дневного света, которые нам оставила зима. Мне казалось, что темнота покрывала нас как туман, снаружи и изнутри. Из-за постоянного полумрака глаза мои слипались, я чувствовал себя сонным, хотя и не устал. На мгновение я позволил своим чувствам выплеснуться на волю и ощутил зимнюю медлительность дремавших по углам собак. Даже они не смогли пробудить во мне ни мысли, ни образа.

Огонь горел во всех трех больших каминах, и разные группы собрались перед каждым. У одного лучники занимались своей работой на случай, если завтра распогодится и можно будет охотиться. Мне хотелось быть там, где сочный голос Шерфа поднимался и падал, рассказывая очередную историю. Время от времени его прерывал одобрительный смех слушателей. У последнего очага звенели голоса певших детей. Я узнал отчетливый мотив пастушьей песенки. Несколько присматривающих за детьми матерей постукивали ногами в такт, плетя кружево, в то время как иссохшие пальцы старого Джердана, перебиравшие струны арфы, заставляли детские голоса звучать почти верно.

У нашего очага собрались дети, достаточно большие для того, чтобы сидеть смирно и учить буквы. За нами приглядывал Федврен. Его острые синие глаза ничего не упускали.

– Вот,– поправил он меня,– ты забыл перекрестить хвостики. Помнишь, как я тебе показывал. Джустик, открой глаза и вернись к перу. Еще раз задремлешь – и я пошлю тебя за дровами. Чарити, ты можешь помочь ему, если еще раз хихикнешь. Иначе...– Тут его внимание снова привлекла моя работа. – Ты стал писать лучше, не только буквами Герцогства, но и островными рунами, хотя их трудно нарисовать правильно на такой плохой бумаге. Она очень рыхлая и слишком впитывает чернила. Хорошо отбитые листы коры – вот что нужно для рун. – Он оценивающе глянул на лист, над которым работал.– Продолжай в том же духе, и еще до конца зимы я позволю тебе сделать копию Лечебника королевы Бидвелл. Что ты на это скажешь?

Я попытался улыбнуться, чтобы выглядеть надлежащим образом польщенным. Копирование редко поручали ученикам: хорошей бумаги было слишком мало, а одно небрежное движение кисти могло загубить целый лист. Я знал, что Лечебник был простым описанием свойств трав со списком предсказаний, но всякое копирование считалось особой честью, его следовало домогаться. Федврен дал мне новый лист пористой бумаги. Когда я поднялся, чтобы вернуться на свое место, он жестом руки меня остановил:

– Мальчик...

Я молчал. Федврен казался смущенным.

– Я не знаю, кого просить об этом, кроме тебя. По правилам, я должен был бы обратиться к твоим родителям, но...– Он замялся и задумчиво почесал бороду перепачканными чернилами пальцами.– Зима скоро кончится, и я снова отправлюсь в путь. Ты знаешь, что я делаю летом, мальчик? Брожу по всем Шести Герцогствам, собирая корни, травы и ягоды для чернил и делая запасы для изготовления нужной мне бумаги. Это замечательная жизнь: свободно бродить по дорогам летом и гостить здесь, в замке, всю зиму. Многое можно рассказать о том, как зарабатывают на жизнь письмом.

– Он бросил на меня внимательный взгляд. Я недоуменно смотрел на него.

– Каждые несколько лет я беру помощника. Некоторые из них работают и продолжают заниматься письмом в меньших замках. Некоторые нет. У некоторых не хватает терпения для мелких деталей, или они не могут запомнить, как составлять чернила. Я полагаю, что у тебя все это есть. Что ты думаешь о том, чтобы стать переписчиком?

Этот вопрос застал меня врасплох, и я молча смотрел на него. Дело было не только в том, чтобы стать переписчиком; удивляла сама идея Федврена сделать меня своим помощником, чтобы я ходил за ним по пятам и изучал секреты его мастерства. Несколько лет прошло с тех пор, как я заключил договор со старым королем. Не считая ночей в обществе Чейда и редких дней с Молли, меня никогда никто не находил достойным объектом для общения, не говоря уж о том, чтобы сделать меня своим помощником. Предложение Федврена лишило меня дара речи. Он, видимо, почувствовал мое смущение, потому что улыбнулся своей одновременно молодой и мудрой улыбкой.

– Подумай об этом, мальчик. Переписывание – это хорошее ремесло, а что еще тебя может ждать? Между нами говоря, думаю, время, проведенное вне Баккипа, может принести тебе пользу.

– Вне Баккипа? – повторил я удивленно. Это было так, словно кто-то отдернул занавеску. Мне такое никогда не приходило в голову. Внезапно дороги, ведущие прочь из Баккипа, засверкали у меня в голове и потрепанные учебные карты обрели плоть, превратились в места, куда я мог бы пойти. Это пронзило меня.

– Да, – промолвил Федврен, – вне Баккипа. Когда ты станешь старше, тень Чивэла станет тоньше. Она не всегда сможет прикрывать тебя. Лучше тебе стать самостоятельным человеком с собственной жизнью, которая бы удовлетворяла тебя, до того как память о Чивэле иссякнет. Но ты не должен отвечать мне сейчас. Подумай, может быть, обсуди это с Барричем.

Он протянул мне пористую бумагу и послал меня на место. Я задумался, но посоветоваться пошел не к Барричу. В самые ранние часы нового дня мы с Чейдом сидели на корточках, голова к голове, и я сгребал в кучу красные осколки разбитого горшка, который опрокинул Слинк, а Чейд собирал мелкие черные семена, которые разлетелись по всему полу. Слинк взобрался по гобелену и виновато щебетал, но я чувствовал его восторг.

– Эти семена прибыли из самого Калибара, ты, маленький паршивец, – бранил его Чейд.

– Калибар, – сказал я и попробовал закинуть удочку.– День пути от нашей границы с Песчаным Краем.

– Верно, мой мальчик, – одобрительно пробормотал Чейд.

– Ты там был когда-нибудь?

– Я? О, нет. Я просто хотел сказать, что семена прибыли издалека. Мне пришлось посылать за ними в Фиркрест. У них там большой рынок, который притягивает купцов со всех Шести Герцогств и многих наших соседей.

– О, Фиркрест. А там ты бывал?

Чейд задумался.

– Раз или два, когда был моложе. Помню только шум и жару. На островах всегда так – слишком сухо и слишком жарко. Я был рад вернуться в Баккип.

– А был ты в каком-нибудь таком месте, которое понравилось тебе больше, чем Баккип?

Чейд медленно выпрямился, с горстью мелких черных семян в бледной руке.