Он был очень сильно недоволен, что внезапно скончалась клиентка Вероники Крохиной, из-за чего милиционеры велели вахтерше ограничить доступ в здание, а у шефа были назначены в офисе важные встречи.

Внутренняя дверь распахнулась, и Бронич выглянул в общую комнату. Лицо у него было красное и злое. Казалось, он и сам может кого-нибудь убить.

– Да ничего страшного, это коменданта понесли, Михаил Брониславич! – успокоил шефа Баринов.

Интонация его была мне понятна. Широкие массы офисного народонаселения коменданта Гуляева, мягко говоря, недолюбливают. Я и то удивлялась, что за носилками не потянулись улыбающиеся люди с флажками и транспарантами.

– Гуляева?! – Бронич вовсе не успокоился и из красного сделался фиолетовым, как разъяренный осьминог. – Как понесли? Куда понесли? А кто же нам выпишет пропуск на вынос коробки с буклетами?! За ними через полчаса приедет представитель заказчика!

– Ах, боже мой! – Зоя – наиболее ответственная из нас – всплеснула руками и пулей вылетела в коридор, на бегу выдернув из принтера заранее отпечатанный бланк-заявку.

Я вылезла из-за стола, заняла освободившееся место в партере у подоконника и вместе с Трошкиной и Бариновым отследила Зойкин выход на сцену. Наша коллега, цепко ухватившись за край носилок, сопроводила коменданта в «Скорую» и сама засунулась туда верхней половиной до пояса. Водителя, который попытался выдернуть ее из спецтранспорта по методу дедки из «Репки», Зойка бесцеремонно лягнула ногой. Правда, потом она извинилась: мы видели, как она пятилась от «Скорой», покаянно кланяясь и прижимая к сердцу помятый бланк. У меня не было сомнений, что он уже украсился подписью коменданта. Наша бухгалтерша с ее трепетным отношением к разного рода отчетным и разрешительным документам без раздумий и колебаний пошла бы за автографом к самому дьяволу в адское пекло! И заставила бы его подписаться собственной кровью.

– Интересно, что случилось с Гуляевым? – Любопытный, как девчонка, Баринов переместился к своему столу и схватил телефонную трубку: – Алло, Маня? Это Саня. Спешу обрадовать, твой лифтинг с гиалуронкой будет уже завтра. Кстати, Манечка, ты не в курсе, что с нашим комендантом стряслось, за ним «Скорая» при-ехала?

В трубке оживленно зачирикал женский голос. Я прислушалась, но, к сожалению, ни слова не разобрала.

У Баринова в подружках девчонки-секретарши всех местных контор. Они очень ценят нашего гламурного коллегу за неизменную готовность посплетничать и непрофильную подработку распространителем эксклюзивной косметики по каталогу. Поэтому Сашка всегда располагает самой свежей агентурной информацией о событиях в офисах.

– Манечка, это Санечка! – издевательски пропищал у себя в аппендиксе Андрюха Сушкин.

Он стопроцентный мачо и никогда не сюсюкает с женщинами, а словосочетания типа «лифтинг с гиалуронкой» воспринимает как опасные заклинания черной магии.

– Ну, что там с нашим комендантом? – тяжело сопя, поинтересовался шеф.

Баринов, не отлипая от трубки, сделал ручкой витиеватый легкомысленный жест, долженствующий, по идее, означать, что ничего страшного с нашим комендантом не случилось.

– Наверное, инфаркт, – предположила Трошкина. – Или инсульт. У крупных полнокровных мужчин среднего возраста это случается часто и совершенно внезапно.

Не сговариваясь, мы дружно посмотрели на крупного полнокровного Бронича.

– Тьфу на вас, – опасливо пробормотал он и попятился в свой блиндаж с осторожностью, словно рисковал наступить на мину.

На приближающийся по коридору топот мы не отреагировали, полагая, что это вприпрыжку возвращается из набега на «Скорую» добычливая Зойка. А это была вовсе не она, а Денис Кулебякин!

Он рванул дверь так, словно намеревался забросить в помещение связку гранат, и гаркнул:

– Где конфеты?!

С таким выражением лица гораздо уместнее было бы кричать: «Все на пол, руки за голову!»

– О господи! – Трошкина схватилась за сердце и укоризненно покачала головой: – Денис, если ты хочешь сладкого…

– Руки!!! – рявкнул Денис.

– За голову? – уточнила я, не спеша падать на пол.

Зато у Бронича что-то шумно свалилось. Не исключено, что сам Бронич!

– Всем оставаться на своих местах! Ничего не трогать!

Денис обозрел диспозицию бешеным взглядом, хрипло охнул и коршуном рухнул на пол. Я снова привстала на стуле (это уже походило на гимнастическое упражнение) и сверху вниз посмотрела на милого. Сидя на корточках, он торопливо собирал в коробку рассыпавшиеся по полу конфеты.

– У нас есть еще хлеб, ветчина и сыр, – сочувственно сказала Трошкина и укоризненно посмотрела на меня.

Я против воли покраснела: можно подумать, я плохо кормлю своего любимого мужчину!

Баринов, держа квакающую телефонную трубку у щеки, смотрел на ворочающегося у его носа бравого опера и тоже медленно краснел.

– Что, Сашок, давно к твоим ногам никто так не бросался? – съязвил Сушкин, выглянувший на крик.

– Стоять! – скомандовал Денис и сам встал, держа конфетную коробку на вытянутых руках.

Все подскочили и вытянулись, как для прослушивания Государственного гимна. Только в кабинете у шефа не слышно было никакого движения.

– Кто ел эти конфеты? – Денис пробежался взглядом по лицам присутствующих.

– Кто ел из моей миски? Кто спал в моей постели? – утробным медвежьим басом пробурчал Эндрю.

– Кто ел?! Быстро! – не унимался Денис.

– Быстро никто не ел, все кушали не спеша, со вкусом, – не удержавшись, съехидничала я.

– Да все их ели. А что? – робко спросила Алка.

– И ты? – Денис встревоженно посмотрел на меня.

– Э-э-э-э… Я не помню, – я пожала плечами. – Прямо сейчас не ела, а вчера, кажется, слопала парочку…

– Мы эту коробку уже третий день прикончить не можем, – наконец ожил Баринов.

– Везунчики! – сказал Кулебякин и свободной рукой вытер взмокший лоб. – Так… Ничего не есть, ничего не пить! Сидеть тихо, не шевелиться. Сейчас вами займутся.

И он вышел в коридор, оставив дверь в наш офис открытой настежь.

– Кто нами займется? – с подозрением спросил Сашка Баринов, осторожно укладывая на рычаг телефонную трубку.

В коридоре снова затопали.

– Идут, – выдохнула Алка и пригнулась, словно в ожидании автоматной очереди.

– А вот и я, а вот и пропуск! – приплясывая, в помещение заскочила Зоя.

– Стой, не шевелись! – пугающе крикнул ей Сашка.

Испуганная Зойка застыла на одной ноге и стояла так минут пять, пока не пришли коллеги Дениса. Тут-то и выяснилось воистину страшное и ужасное. Оказывается, девица, похожая на молодую буренку, померла на приеме у Вероники Крохиной не просто так, по воле рока, а в результате ведьминого гостеприимства. Конфета, которую она слопала, была отравленной!