– Музыку послушаем? – спросил Ноздрунов, заходя в комнату.

Маша кивнула. Хозяин апартаментов взял пульт, нажал кнопку. И сразу громко захрипел мужской голос с плаксивыми и гнусавыми интонациями:

Пусть слеза по щеке

Проползет неумытой,

Свою долю испить

Мне придется до дна.

А в родном городке

Под высокой ракитой

Мать не спит третью ночь,

Ожидая меня.

Свою боль не тая

В этом мире бездушном,

Так всю жизнь простоит,

Не присядет она.

А девчонка моя

В белом платье воздушном

Посреди дискотеки

Вальс танцует одна…

Администратор внимательно разглядывал Машу.

– Ну что, поговорим? – наконец спросил он.

Маша кивнула.

– Тогда ответь мне, о чем таком ты базарила с моим корешем Валентином, что он сразу после этого под мусорку полез?

– Я не понимаю, о чем вы.

– Все ты прекрасно понимаешь! Ты же с ним за одним столиком сидела. Я сто раз ту запись просмотрел. Он пошел на улицу, ты следом. Валек в машину сел и за угол поехал, а ты потом туда же побежала…

– Я, пожалуй, пойду, – произнесла Маша, шагнув к дверям, – спасибо за гостеприимство, но я уже согрелась.

– Стоять! – заорал Ноздрунов и выхватил из кармана пиджака пистолет. – Сейчас ты мне все расскажешь. А потом я пацанов вызову, и ты с ними делиться будешь. Расскажешь, как Вальку под машину пихнула.

А хриплый голос продолжал с надрывом:

… Я бы сдох от тоски,

Боль раскрыла объятья.

И пожизненный срок

Вновь корячится мне…

Облака, как куски

Подвенечного платья,

Уплывут и сгорят

В злом закатном огне…

Маша сделала еще один шаг, пистолет уже был перед самой ее грудью. Она разжала пальцы, полиэтиленовый пакет с коробкой и бутылкой со стуком упал на пол. Ноздрунов на мгновенье опустил глаза. Этого оказалось достаточно – Маша быстро правой рукой дернула его за запястье, а левой развернула ствол, чтобы выхватить пистолет. Грохнул выстрел. Пистолет остался у Маши в руке, а Ноздрунов медленно опустился на колени, прижал руку к правому боку и рухнул на пол лицом вниз.

– Ы-ы-ы… – простонал он, дергая ногой, как будто искал, от чего можно оттолкнуться.

– А теперь слушай меня, – твердо сказала Маша. – Слушай, пока не сдох. Помнишь гараж, архитектора и его жену? Так это тебе Сергей Стихарев привет передает. Жаль, что тебя на том свете в другое место определят, а то бы он и там целую вечность бил твою рожу. Надеюсь, ты со своим дружком Вальком-подонком будешь на одной сковородке жариться.

– По-омоги… – выдавил Ноздрунов.

И затих.

– Самое противное, – вздохнула Маша, – что тупые и наглые уроды, вроде тебя, которые слушают дебильные песни, распоряжаются жизнями умных и добрых людей. Ты слышишь меня?

Ноздрунов молчал и не шевелился. Маша вытерла пистолет и положила его рядом с трупом.

Подъезжая к дому, она свернула в соседний двор, остановила машину у мусорного контейнера, вышла и кинула в помойку пакет с шампанским и коробкой из-под обуви. В коробке лежала рамочка с мертвым мотыльком. Зачем Маша взяла его с собой, она не знала. Но теперь выбросила. Она не хотела, чтобы в квартире, где она теперь живет, было хоть что-то неживое.

Вечером Маша бегала дольше обычного. Она изменила маршрут, сделала круг больше и почти сразу увидела бегущего трусцой Бармина. Он бежал ей навстречу, а когда они поравнялись, Андрей Иванович развернулся и побежал рядом.

– Сегодня вы впервые пропустили тренировку, – сказал он. – У вас все нормально?

– Абсолютно, – кивнула Маша, – просто дела были.

– А вообще?

– Все нормально.

– Раньше вы другой дорогой бегали, я часто видел вас, но не подбегал, чтобы не мешать.

Маша молчала. И тогда Бармин сказал:

– Я как-то сказал, что вы сделали поразительные успехи. Но я не сказал всей правды. То, чего вы достигли, просто невозможно. Хотя люди в момент наивысшей концентрации духа способны на многое. Я был свидетелем этому. Но такой подъем длился секунды, минуты, максимум час. А вы доказали мне, что можно постоянным напряжением воли раздвинуть границы человеческих возможностей. Я понимаю, что реакция – врожденный дар, но сила удара вырабатывается не один год. Что же касается вашей бросковой техники, то вам еще предстоит много над ней работать. Но, принимая во внимание скорость, с которой вы все усваиваете…

– Сейчас я изучаю айкидо по книгам и Интернету. Только такие «заочные» занятия мало что дают мне, а потому прошу заняться со мной другими видами борьбы: дзюдо, айкидо, джиу-джитсу, боевым самбо. Я все хочу изучить! И вообще, мне нужна бойцовская практика. В городе ведь есть места, где соревнуются женщины? Я бы с удовольствием выступила и в мужских поединках, но меня не допустят.

Бармин остановился и сказал:

– Вот ваш дом.

Маша удивилась – ведь она никогда не говорила, где живет. Удивилась и промолчала. А потом сказала:

– Давайте-ка я вас провожу, а потом уж вернусь.

Но они сделали еще один круг. Расстались возле дома, в котором жил Андрей Иванович.

– Вон мой балкончик на втором этаже, – показал Бармин. – Каждую весну хочу на нем цветы посадить. Но… Двенадцать лет живу здесь, а все руки не доходят. Точнее, рука.

– Я вам весной помогу, – пообещала Маша.

Она пришла в отдел полиции и присела на стул неподалеку от кабинета Мышкина. Мимо проходили полицейские, громко обсуждая свои дела, нисколько не сдерживаясь в выражениях и не стесняясь того, что их могут слышать не только сотрудники отдела. Вскоре появился и Немчинов. Он прошел мимо Маши и без стука вошел в кабинет следователя, плотно прикрыв за собой дверь. Но минут через пять дверь немного приоткрылась, и Маша поняла, что Мышкин подал ей знак – пора. Она подошла к двери и, дождавшись, когда коридор опустеет, заглянула в дверную щель. Мышкин в полицейской форме сидел за столом рядом с Немчиновым и, положив руку на спинку стула посетителя, что-то говорил, широко улыбаясь. Маша поймала их обоих в объектив камеры мобильного телефона и сделала несколько снимков. Потом Немчинов захохотал, и Мышкин тоже засмеялся. Вероятно, он только что рассказал какой-то анекдот. Маша зафиксировала и этот момент.

Затем она вышла из отдела, села в машину, стала просматривать сделанные снимки и осталась довольна. Рядом стоял «БМВ». К нему подошел Немчинов и начал садиться в машину. Тут же к «БМВ» подскочил немолодой полицейский и стал что-то говорить. Маша опустила стекло и услышала:

– Тут недалеко. Вам наверняка по пути. Неужели откажете подполковнику полиции?