обдуманного решения, уехать. И по мере того, как приближалось время отъезда, это таинственное тревожное чувство в глубине ее души нарастало и нарастало, как будто кто-то неведомый говорил ей: не то ты делаешь, Анна, не то… И именно ЭТО, не совсем понятное ей и преобладающее сейчас над всем остальным вдруг дало ей какую-то уверенность и решимость.

Оглянувшись на гостей, Анна увидела, что они собираются снимать иконы.

— Не надо этого делать, — сказала она. Подошла и, обняв дочь, прошептала:

— Прости меня, доченька. Повернулась к зятю — Прости меня, Коля. Простите меня, дети, не поеду я. Дома останусь.

— Да ты что, мама, — встревожилась дочь, — мы же с тобой все обдумали. Тебе у нас будет хорошо, мы с Колей приготовили тебе Светкину комнату. Ты же не забыла, что твоя внучка в Питере учится и только на каникулы домой приезжает. Если хочешь, не отдавай кота Ваську бабке Колихе, возьмем его с собой, пусть на балконе прогуливается.

— Да вон и бабка Колиха у дома стоит, — глянула в окно Нина, — нет, ты посмотри, посмотри, — повернула она мать к окну, — все провожать тебя пришли. Пойдем, выйдем.

И правда, у ее дома стояли все четыре жительницы

деревни.

— Вот ехать не хочет, — заплакала Нина, обращаясь к женщинам, — урезоньте ее.

Старухи угрюмо молчали. Бабка Колиха концом платка вытирала слезы. Заплакала и Анна.

— Не поеду я, бабоньки, дома останусь. Пусть простят меня дети, взбаламутила я их, не продумала все как следует. Чует мое сердце, не надо мне ехать.

Женщины заохали, окружили Анну. Настасья же, обняв ее, сказала:

— Подожди, не реви. Думала я, что тебе вся стать у дочери доживать, да, видно, ошиблась. Видно, ты, как и Зинаида, к земле приросла.

— Может, и вправду ей остаться, свое сердце послушать, — обратилась она к Нине, — сердце, оно не обманет. Пусть остается. И ты, Нина, не плачь. Не одна она здесь, что надо, поможем. Что нам лишнее ведро воды из колодца не достать.

Женщины оживились, кинулись успокаивать плачущую, целующую мать Нину.

Обстановку неожиданно разрядила в бытность певунья и плясунья Антонина. Невысокая, смешливая, она встала вдруг перед Анной, руки в боки, притопнула ногой в старом подшитом валенке (она и летом ходила в валенках — ноги болели) и, как в молодости, своим, еще довольно звонким голосом пропела:

Мой миленок городской звал меня в хоромы,

я сказала — не поеду, мне тепло и дома.

Все повеселели, рассмеялись, а зять Николай, к изумлению всех, встал вдруг в позу перед Антониной и в ответ пробасил:

Не пойму тебя, милашка, что тебе не нравится,

вот возьму к себе другую, то-то будешь каяться.

Смеялись уже все, улыбалась, вытирая слезы, и дочка Анны.

Старухи загалдели:

— Оставьте ее нам еще на годик. А мы посмотрим, как вести себя будет, а то мобильник у Настасьи под рукой — быстро спровадим. А вам уже ехать пора, дорога-то не близкая. Вон солнце-то уже где.

Гости уехали. Женщины, еще немного посудачив, разошлись, а Анна долго еще сидела на скамейке, Вдали за деревней над лесом уже алела заря. Тихо было вокруг. Тихо и на душе у Анны. Она ощущала себя частью этого окружающего ее мира с увядающими полями, осенним лесом с краснеющими рябинами и золотыми осинами, с бесконечным небом над головой. И разве можно было оторвать ее от этого мира. Она облегченно вздохнула, поднялась и вошла в дом.

Май 2017 г.

Ласточка в клетке

Деревенская ласточка, в клетку влетев,

Что висела в открытом окне,

Оглянулась и вылететь вон не успев,

Поняла, что она в западне.

Но о чем ей, казалось,

Теперь горевать –

Можно мошек с ладони клевать…

Почему бы не петь

Среди добрых людей,

Где ни тьмы, ни зимы, ни дождей.

Но, увы, в тесной клетке

Она не поет,

Этой птицы стихия не та.

Ей по нраву стремительный

В небе полет

И просторных небес высота.

И, прижавшись в углу

Лишь беспомощно ждет,

Что откроется клетка в ночи,

Но на помощь касатке

Никто не идет,

И отчаянно сердце стучит.

Ей уж в высях небесных

Теперь не скользить,

Для нее это время ушло…

Деревенская ласточка

В клетке лежит

На боку, распростерши крыло…

Сенсация на лыжных соревнованиях

«Зимы не вижу, но зрею лыжи».

(заголовок в газете)

Посвящается газете «Наша жизнь»

Д

аже слухи о строительстве ЦБК не настолько в свое время взволновали пестовчан, как событие, происшедшее 17 марта 2012 года. В этот субботний день проходили ежегодные лыжные соревнования «Пестовская лыжня», и прошли бы они как обычно, и через несколько дней о них помнили бы разве что их участники, если бы ни одно обстоятельство.

Дело в том, что корректор районной газеты, просматривая объявление о лыжных соревнованиях, то ли от усталости, то ли его кто-то отвлек в эту роковую минуту. Не исключено, что это была не предвещавшая никаких нежелательных последствий шутка, только он не заметил ошибки и вместо «…номинация 1932 г. и младше» накануне соревнований пестовчане прочли: «…номинация 1932 г. и старше». Дальше все шло правильно: «…женщины, старт в 12 час 20 мин, дистанции 1 км».

Лыжницы юбилейного возраста и старше, обрадованные неожиданной заботой и глубиной мысли устроителей соревнований, с лыжами и без них, как только рассвело, доверительно двинулись в сторону лыжной базы Русского Пестова.

Нельзя сказать, что их набралось слишком много, но ровно в 12 час около десятка отважных спортсменок судейская коллегия торжественно проводила на старт.

Не очень юные лыжницы, давно не участвовавшие в таких необычных для них мероприятиях, заметно волновались, хотели получить ответ у судьи на внезапно возникшие вопросы, делились опытом, жадно впитывали последние наставления.

Так как впоследствии выяснилось, что рядом был установлен микрофон, то предстартовые разговоры женщин мы имеем возможность воспроизвести полностью.

— А если вдруг устану, можно снять лыжи и пешком

добежать?

Судья:

— Если с лыжами, тогда можно.

— А у меня лыжи не снимаются, тогда как?

— Если упадешь и пока встаешь, это время засчитывается?

— А у меня муж на лыжах зарубки сделал, чтоб не очень быстро ехали.

— А мне лыжи сам чемпион района проехать дал. Вот только размер не мой. Но он говорит, тебе-то не все равно.

Кроме того они очень боялись заблудиться и о чем-то шепотом уговаривали судью. Потом судья признался, что лыжницы предлагали ему взятку, чтобы выпустил их со старта на 1 мин раньше отсчета таймера. Судья отказался, и секунда в секунду в