— Если не считать морской болезни, которая уже проходит, я чувствую себя прекрасно.

— Валяйте, — согласился Рик. — Давайте продолжим, пока нам хуже не стало.

— Вот и прекрасно. Я приглашу остальных.

Сондерби уже повернулся, чтобы уйти, но тут же обратился к Йошико:

— Кстати, я связался с посольством Японии. В данный момент посол в Вашингтоне, но его подчиненные из консульского отдела в Гонолулу готовы встретиться с вами завтра. Вы удовлетворены?

Йошико кивнула:

— Это меня устраивает.

Тессе не хотелось так просто отпускать Сондерби.

— Интересно, а как дела у остальных членов экипажа нашего челночка? Раз вы словно воды в рот набрали, стало быть, они приземлились благополучно?

Сондерби негромко хохотнул:

— Благополучно. Вся миссия прошла без сучка без задоринки, что, естественно, не могло не вызвать недоумения членов Конгресса — дескать, отчего руководство НАСА настаивает на таких многочисленных экипажах? К чему отправлять столько народу, если экипаж прекрасно справляется даже при отсутствии двух астронавтов? Мол, урезав численность экипажа, можно тем самым сократить и расходы на его подготовку.

— Извините, — вмешалась Йошико. — Япония оплатила стоимость моей подготовки, кроме того, мы профинансировали и запуск в космос моего контейнера с приборами. И причина такого успешного завершения моей части миссии в том, что я завершила ее, не успев и начать.

— Увы, сей факт так и остался незамеченным вследствие ажиотажа, захлестнувшего Америку. Не тревожьтесь, ничем это вам не грозит. Я просто подумал, что вас позабавит такая реакция Конгресса на ваши достижения.

— Нам известна реакция всей страны, — сказал Рик. — Не уверен, что мнение Конгресса в этом смысле сильно отличается от мнения среднего избирателя. Похоже, их больше волнуют призраки, чем возможность снова оказаться на Луне.

Сондерби кивнул.

— Точно. Но, честно вам скажу, винить их за это не могу. Что касается Луны — эта новость стара как мир, мы ведь там уже высаживались. А вот то, каким именно образом мы снова туда попали — согласитесь, нечто новенькое. Так что не сердитесь на тех, кто слишком уж сосредоточился на сверхъестественной составляющей вашей миссии. Ведь стоит только разобраться в том, как именно вам это удалось, Луна, считайте, у нас в кармане.

— Прощу прощения, тут в вас говорит честолюбие.

— Не спорю, — согласился Сондерби. — У меня нет желания скрывать его ни от вас, ни от кого бы то ни было. Вы продемонстрировали нечто феноменальное. В буквальном смысле. Это сможет изменить мир. И, несомненно, изменит его — от души надеюсь, к лучшему.

Сондерби отправился собирать свою свиту, и вскоре все шестеро начали вновь расспрашивать астронавтов об их миссии. Рик проявил при этом прямо-таки ангельское терпение, но когда Толанд, один из парапсихологов, поинтересовался, не сможет ли он для них согнуть чайную ложку, Рика прорвало:

— Ложки гнуть! Надувательство чистейшей воды, и вам это отлично известно. А потом вам вдруг захочется, чтобы я накатал вам персональный гороскоп, так ведь?

— Гороскоп не к спеху, — невозмутимо парировал тертый калач Толанд. — Что же касается сгибания ложек, это определенно не надувательство. Могу вас этому поучить.

— Ну уж не меня.

— Трусишка, — высказалась Тесса. — Я согласна попробовать.

Толанд улыбнулся.

— Очень хорошо. Сделайте вот что. Из шкафчика, где хранится столовый инвентарь, достаньте чайную ложечку и держите ее за ручку черпаком вверх. — Дождавшись, когда Тесса выполнит его указание, Толанд продолжил: — Убедитесь, что ложка не гнется. Теперь двумя или тремя пальцами попытайтесь согнуть ее. Хорошо. Крепко зажмите ее в одной руке непосредственно у места предполагаемого сгиба и сосредоточьте свою волю на том, чтобы каким-то образом размягчить металл. Представьте себе молекулы, притянутые друг к другу силой их магнитного поля, вообразите, что вы их разъединяете… Не исключено, что вы почувствуете тепло, но вы ведь не собираетесь расплавлять ложку. Вы хотите просто размягчить ее. Это уже нечто иное.

— Полнейший бред, — сказал Рик. — Железо как кристаллическая субстанция имеет определенную точку застывания, ниже которой твердеет. Оно имеет измеряемый, предсказуемый предел прочности при растяжении, и никакие ментальные потуги не в состоянии изменить его. Нельзя просто захотеть и…

— Заткнись, — прошипела Тесса. — Я пытаюсь нарушить законы физики. Считаю своим долгом их нарушить. Что дальше? — обратилась она к Толанду.

— Когда почувствуете, что ложка размягчается, у вас будет не более секунды на то, чтобы согнуть ее, пока она снова не затвердеет. Действуйте одним пальцем, и убедитесь, что ни за что не обошлись бы без помощи парапсихологии.

— Жалко, что не парапсихиатрии, — сыронизировал Рик.

Тесса пропустила его реплику мимо ушей. Остальные тоже.

Сондерби, Толанд и четверо других деятелей от науки уставились через окошко на ложку в правой руке Тессы, которую та усилием воли пыталась размягчить. Девушка изо всех сил нажимала на ложку безымянным пальцем левой руки, однако ложка гнуться не желала.

— Сосредоточьтесь. Вы узнаете, когда наступит нужный момент.

— Может, мне глаза закрыть?

— Незачем. Без этого невозможна визуальная концентрация воли на объекте.

Тесса держала ложку сантиметрах в двадцати от кончика носа. Морщины на лбу говорили об испытываемом ею напряжении, рука, державшая ложку, начала легонько подрагивать. Внезапно девушка чихнула, и тут же черпак ложки шлепнулся на ковер.

— У-ух! — вырвалось у Тессы, и она бросила ручку ложки, тут же прижав пальцы ко рту. — О-хо-хо! Ну и горячо же!

— Пальцы обожгли? — допытывался Толанд.

Тесса вытащила пальцы изо рта.

— Да. И как следует.

На пальцах девушки были отчетливо видны красные следы, как раз там, где они сжимали ложку. Разумеется, полоски могли образоваться и оттого, что Тесса слишком крепко стиснула ложку, но такие, как правило, быстро исчезают. Эти и не думали никуда деваться.

— Что с тобой? — поинтересовался Рик. — Может, лед приложить?

— Незачем. Меня не ожоги волнуют. — Девушка нагнулась подобрать с пола куски ложки. — Ну и ну. Она будто и вправду расплавилась.

Края мало походили на излом, металл кое-где оплыл и пузырился. Взяв у Тессы ручку ложки, Рик принялся внимательно изучать ее. Так и есть, края оплавлены. Но, скажите на милость, как же можно расплавить нержавейку посредством своего желания?

А может, вовсе и не нержавейку?

— Галлий, — догадался он. — Она из галлия. А точка плавления этого металла близка к температуре тела. Ты его нагрела руками, вот он и потек.