Кто спиралькою свернулся,

В волны моря окунулся?

Перламутром он блестит,

Это явно …

(

Кто-то в речке лёг на дно,

Сделав вид, что он бревно,

А зубищи – ах и ух!

Кто же это? …

(

Кто опасней всех на свете,

Знают взрослые и дети.

Зубы, когти, жуткий нрав.

Это кто? …

(

Глава 19. Много спящих красавиц

Тот же день

При такой операции общий наркоз, конечно, не нужен. Всего-навсего вправление вывиха пальца. Достаточно местного обезболивания – обколоть лекарством пальчик по бокам, он онемеет, и его безболезненно можно вправить. Но юный кондиляртр не любил уколов. Он метался, брыкался, верещал и даже укусил медсестру. Анечка очень удивилась – обычно это она кусала пациентов в воспитательных целях.

Вокруг операционного стола, на котором бесновался пациент, сидела толпа безутешных родственников – весь клан бродячих заречных кондиляртров во главе с их Бароном. Пациент был его сыном и наследником. Родственникам в операционной находиться нельзя, но они не уходили и, по всему видно, собирались руководить операцией. Потому что родственники обычно лучше врачей знают, как лечить пациента.

Струм плохо понимал наречие млекопитающих и улавливал только отдельные слова:

– Быр-быр-безобра-быр!

– Быр-почему-быр-быр-не-начинают?

– Быр-быр-моя-тётя-в-Динздраве-быр-быр-всех-уволить!

– Быр-быр-съесть-анестезиолога!

– Быр-быр-хнык-министру!

Увидев подходившего Струма, пациент заорал диким голосом.

– Быр-быр-деточка!.. – откликнулся хор родственников. – Быр-быр-бедненький-быр-крошка!.. Быр-мучители!.. Быр-быр-съесть-хирурга!

Струм посмотрел на «крошку» – крупный юноша, почти взрослый.

– Валера, почему пациент до сих пор не в наркозе?

– Да этот ненормальный вертится всё время и орёт, он меня не слышит, – пробасил Валера. – Вот смотри: ты лежишь спокойно, ты засыпаешь, ты спишь…

– А-а-а-а! – закричал кондиляртр. – Не хочу-у-у спать! Не буду спать! Всех укушу!

– И укусит, – подтвердила Анечка, почёсывая укушенное место.

Струм задумался на минутку, потом сказал очень громко:

– Тяжёлый случай. У этого кондиляртра отвалилась голова.

Пациент замер. Потом открыл рот, чтобы закричать, но Струм продолжил:

– Да-да, смотрите, у него нет головы! Она отпала от ужасных криков, которые издавал этот непослушный кондиляртр.

– И так будет с каждым, кто кусает медсестёр, – мрачно заявила Анечка.

Родственники озадаченно замолчали.

– Вон голова, укатилась под стол, – сказал Пит. – Может, попробуем пришить?

– Нет уж, ни за что, – отказался Струм. – Если голову пришить, он снова разорётся.

– Быр-быр? – робко спросил пациент.

– Тебе сейчас пришьют голову, тебе нужно только немножко полежать, – монотонно начал Валера. – Тебе хорошо… закрой глаза и спи. Спи, всё хорошо, всё прекрасно…

Кондиляртр упал на стол, улыбнулся и заснул.

Валера повернулся к родственникам:

– Вы устали, вы долго орали, ваши глаза закрыты, лапы подогнулись, вы упали на землю и спите, спите, спите…

Родственники тут же упали в траву и захрапели.

– А когда проснётесь, вы на три часа лишитесь голоса и не сможете орать, визжать и ругаться, – продолжил Валера тем же усыпляющим тоном. – Три часа вы не сможете издавать звуки… три часа… три часа… Струм, как там у тебя?

Струм тем временем поставил укол, чтобы ничего не болело после пробуждения, и спокойно вправил вывих.

– Анечка, лонгету номер три! Связки наверняка надорваны. Да ещё, может быть, это не чистый вывих, а переломовывих, лучше зафиксировать хорошенько.

– Ещё и лонгету импортную третью этому скандалисту кусачему, – проворчала Анечка, но послушалась.

– Говорят, на юге живут такие рентгенозавры, они как глянут на пациента, так все его кости видят, будто он прозрачный, – сказал Пит. – Сразу бы увидели, есть перелом или только вывих.

– Враньё, – буркнул Струм, заканчивая бинтовать кисть. – Всё. Пустячная процедура, если пациент не брыкается. Валера, ты гениальный анестезиолог.

– Сверхгениальный, – поправил скромный Валера. – А этих будить?

– Лучше бы они поспали, конечно, – вздохнул Струм. – Но мне нужно делать вторую операцию. Придётся будить, чтобы они освободили операционную.

– Вот ещё, – хмыкнул Валера. – Сделаем проще.

Он аккуратно подцепил ртом за хвосты сразу четырёх спящих кондиляртров и понёс их за пределы территории больницы. Потом вернулся и подцепил ещё четверых. Кондиляртры покорно свисали у него изо рта.

– Какие они милые, когда молчат, – одобрил Струм. – Пушистенькие! Пит, а пока они спят, их никто не съест?

– Можно написать табличку «Осторожно, отравлено», – предложил Пит. – А можно поставить на страже Бэка.

– Точно! Бэк, иди на опушку, куда Валера складывает кондиляртров, и проследи, чтобы их никто не покусал, – приказал Струм. – Как, Триша опять прибежал? Уведи его. Когда спящие начнут просыпаться, можешь вернуться.

Бэк вздохнул и поплёлся за Валерой, несущим третью порцию кондиляртров. Триша весело бежал за ним. Он сразу нашёл себе дело – начал прыгать через спящих кондиляртров.

– Триша, не потопчи их! – испугался Бэк. – А то нам обоим достанется. Лучше я тебе сказку расскажу. Жил-был трицератопс Триша. Он очень любил прыгать через спящих хищников. Кондиляртров, например. И вот однажды Триша решил перепрыгнуть через тираннозавра…

Триша оставил в покое спящих и сел возле Бэка – слушать сказку.

А в операционной тем временем начиналась вторая операция – удаление застрявшего акульего зуба из шеи птеранодона. Птеранодона легко усыпили, Струм переоделся в стерильное.

– Анечка, обрабатывай заднюю поверхность шеи. Пикнофибры какие густые, подбреем немножко. Скальпель. Смотри-ка, всё неплохо зажило.

– Если б не болело, можно бы и так оставить, – сказал Пит, парящий над операционным столом.

– Да ладно, уберём, дело нетрудное. Разрез по рубцу. Тупое расслоение мышц. Сначала трапециевидную, дальше короткие глубокие разгибатели шеи… ага, вот тут. В трапеции был раневой канал, а вот и зуб. Прямо весь в спайках. Выделяем из рубцовой ткани. Анечка, пинцет потоньше, раздвину рубцы. Вон кончик зуба торчит.

– Ну и здоровый, – сказал Пит. – Потянуть?

– Нет, я сам. Анечка, кусачки. Всё, выдернул. Гемостаз. И зашиваемся.

– А чем? Какой ниткой?

– Да «пятёркой», тут не до косметики.

– У него пёрышки порвались, то есть пикнофибры, – сказал Бэк, который залез на магнолию и сверху разглядывал операционное поле.

– Что? – возмутился Струм. – Бэк, я тебе велел присматривать за кондиляртрами! Чтобы их не съели, пока они спят!

– А они проснулись, – невинно сказал Бэк. – Триша начал через них прыгать, и они проснулись. Ну я и пошёл посмотреть на операцию.

– Анечка, повязку.

– Так я что говорю, – продолжил Бэк. – У нас же есть машинка для штопки порванных перьев. Та, которую я в песке нашёл. А пикнофибры этого