– Слышь, майор? – Григорий тоже бросил взгляд на атамана. Странным образом весь хмель ушел из священника. Наверное, он знал секрет быстрого отрезвления. Удивительно! – Когда атаман говорит, что до весны, это значит – до весны! А орать тут, э-э-э… не надо!

– Слышь, Гриша! – почти прорычал Спасский. Его взгляд метал молнии неприкрытой ненависти, которую он всегда испытывал к этому человеку, но не мог себе позволить проявить. – Ты угробишь всех! Проснется – дай ему понять, что надо делать!

– Он без тебя знает, что делать! Операция по захвату «Приюта» откладывается до весны! Можешь сам пока там позахватывать чего-нибудь. Я не против, – возразил Григорий и повернулся к Федору. – Охрана, покажите майору, где его комната!

– Гриша, тогда скажи Гене, что я буду в Ярославле, – Спасский тут же остыл, ведь бессмысленно тягаться с Григорием, который был в большом авторитете у атамана. – Стану караулить ту бабу, что уничтожила цистерну с газом! Если созреет, то пусть даст знать.

– Что? – рассмеялся отец Григорий. – Да ты ненормальный! Известно же, что она подалась в «Приют»!

– Как подалась, так и вернется, – возразил Спасс, предпринимая последнюю попытку образумить отца Григория. – Гриша! Будь благоразумен! Не займемся этим делом сейчас – к весне нечем будет править!

– Маразм, Костик, – дело наживное! И по-моему, ты его уже нажил! – ответил Григорий. Он зло улыбнулся и прошептал одними губами, но Константин его понял: – Тебе здесь точно ничего не светит! И не мечтай! Это место займу я…

Он словно знал, чего жаждет майор. Словно видел его насквозь. Ковыль аккуратно положил руку на предплечье Спасского и проводил его до комнаты, прошептав у самой двери:

– Ты это… Константин Семенович! Не обижайся, но Арушуков благоволит батюшке…

– Вам просто пьянствовать нравится, – отмахнулся Спасский. Начальник охраны замолчал надолго, отчего стали слышны похабные шуточки из другого конца вокзала. Полутьма октябрьского вечера уже успела заползти в помещение и заглянуть в каждый уголок, а свет включить еще не сообразили.

– Ты прав, Константин Семенович, – неожиданно согласился Федор. Он придвинулся ближе, отчего на майора пахнуло перегаром. – Ты прав! Но я не знаю, как это изменить. Убьешь атамана – убьют тебя. Тут без вариантов. Вот если бы кто посторонний…

Шепот Ковыля перешел в еле заметное движение воздуха от тяжелого дыхания начальника охраны. Спасс даже помотал головой, думая, что показалось. Но Федор еле слышно подтвердил:

– Намек понял? – и, не дожидаясь ответа, пошел обратно к пьяной компании отца Григория. Чуть погодя Ковыль заголосил песню из давно забытого времени:

– А что нам надо? Да просто свет в оконце…[8]

Что это было? Подсказка? А что? Это выход! Смерть атамана от рук совершенно чужого человека! Ну, и Григория можно будет под шумок убрать! Этому ордену явно нужны перемены. И Спасский их принесет!

Для Константина Семеновича потянулись длинные дни ожидания надвигающейся катастрофы, ведь он так и не донес свои мысли до атамана.

Что ж… придется действовать самому! Повсеместное засилье псевдосвященников уже задрало! Пора положить конец власти этого лжебатюшки в рясе!

Канун 2034 года

Иссиня-черное небо походило на бушующий океан, только перевернутый вверх тормашками, иллюзия гигантских черных волн, раз за разом наползающих друг на друга, не пропадала. Казалось, что очередная туча-волна не удержится в небе и, хлынув всей массой вниз, потопит город Рыбинск.

Вит поежился. Тучи говорили ему, опытному тринадцатилетнему охотнику, что вот-вот разродится шторм и тонны снега будут падать несколько дней на Рыбинск и водохранилище. Но тучи наплывали уже несколько дней, а снег до сих пор не соизволил пойти. Обычно птицы прятались в ожидании бури, но сегодня белая точка альбатроса ныряла в грозовую тучу и выныривала из нее, словно та, как и думал мальчик, была обыкновенной перевернутой волной, самой настоящей, а белая птица искала внутри рыбу или другую живность, пригодную в пищу.

Конечно же, дело в другом. Эта наглая птица пряталась в облаке от людей и вылетала, чтобы поправить курс на цель. Целью же был город во льдах Рыбинского водохранилища. Если мысленно перенестись вверх и поглядеть глазами альбатроса вниз, на огромное пятно-амебу озера, то где-то посередине заледеневшего и заснеженного поля можно увидеть пять больших кораблей.

Когда-то давно севший на мель нефтеналивной танкер «Волгонефть-26» – по сути, ржавое корыто, чуть прилегшее на один борт и доживавшее последние годы. Корпус, обвешенный огромными корабельными каучуковыми кранцами, уже двадцать лет подряд каждую зиму мужественно выдерживал натиск льдов. В эту зиму танкер замерз полностью, отчего трубы, леера и тросы на верхней палубе иной раз блестели в лучах солнца, аки изделия из хрусталя, и Вит отводил глаза в солнцезащитных горнолыжных очках.

С других сторон к танкеру пришвартовали четыре прогулочных пассажирских теплохода: «Элару», «Мир», «Волга Дрим» и «Русь Великую». Образовалась фигура, сверху похожая на неправильный пятиугольник, ведь в отличие от стотридцатидвухметрового танкера пароходы были менее длинные. Внутри, между кораблей, обшарпанных и ржавых, теперь ютились маленькие лодочки рыбаков и кунги охотников. Суда же выступали в роли убежища от суровой зимы и защиты от животных, которые ближе к середине зимы зверели от голода и были готовы нападать на людей стаями, чтобы только утолить мучившую их жажду крови. Теплоходы и танкер усилили металлоломом, найденным на многочисленных заводах Рыбинска, стальными дверями, как щитами, и заостренной арматурой, тоже производившейся когда-то давно в городе. Особо рьяные звери успевали забраться на палубы кораблей, где их ждали силки-ловушки, а остальных еще на далеких подступах отстреливали дежурившие сменные снайперы.

В такое время у каждой уважающей себя группы непременно должны быть один-два снайпера!

– Вот сука! – сказала девочка, поглядывая в оптический прицел снайперской винтовки.

– Что? Что? Где? – Вит в нетерпении заерзал на месте.

– Возьми бинокль! Глянь на эту падлу! – предложила девочка, не отрываясь от окуляра. Мальчик согласно кивнул спине снайпера в белом камуфляже и, схватив бинокль, стоящий на табуретке рядом, выглянул в узкое окно рубки управления танкера, где они сегодня несли дежурство.

Вит направил тяжелый армейский бинокль вверх, навел резкость и долго пытался поймать в поле зрения альбатроса.

– Ну! Ты видишь? – спросила девочка.

– Не-а-а, – протянул Вит и тут же наткнулся на птицу. Огромная, с собаку величиной, белая тварина только что вынырнула из темного облака и, словно издеваясь, нырнула обратно.

– Да чтоб ее! – воскликнул мальчик.