Никаких секретов в предложениях Виттельсбаха не было: «забыть и простить», если вкратце. Вот только Грифичу не хотелось прощать… В минувшей войне он выступил на стороне Виттельсбахов… Ну в первую очередь в своих интересах, разумеется… Но затем поддержал их права на баварский престол. Казалось бы – «Мир-Дружба», надежный союзник, который поддержал его притязания на императорский престол… Впрочем, попробовал бы не поддержать…

И тут же, стоило только укрепиться, решил «поставить на другую лошадь». Не получилось… А давайте отыграем все назад и сделаем вид, что ничего не было!

По вполне понятным причинам терпеть такого соседа Померанский Дом не стал и выкатил ответные требования: отказаться от притязаний на Баварию, которая отходит Померанскому Дому. Виттельсбахам остается только Пфальц. Да и то исключительно из-за политики, мать ее… Аннексию Баварии «Международное мнение» воспримет как некий акт справедливости: получили-то ее Виттельсбахи, по сути, из рук Грифичей. Ну а раз те так оскандалились с предательством, то и забрать не грех. А вот Пфальц – уже нет, он принадлежал Виттельсбахам до предательства… Ну, может быть, еще Кельн удастся забрать, но не факт.

Так что потихонечку работали в стиле «ползучего штурма», «съедая» одно укрепление за другим. Постепенно баварцы сгрудились в лагере достаточно тесно, и начались болезни и откровенное недовольство. Штурмовать? Да не хотелось бы, потерь в таком предприятии не избежать. Лучше терять время, чем людей, – пока он может себе это позволить.

Однако за него решили другие… Распечатав письмо от людей Юргена, Игорь грязно выругался – вот почему настроение было скверное, не просчитал как следует политическую обстановку во Франции и тот факт, что среди Вождей Революции полно агентов английской разведки и они используют свое влияние в пользу бриттов. Сам не просчитал, и агентура сплоховала…

– Франки! – коротко пояснил он Фольгесту, с которым коротал время за партией в шахматы. – Они все-таки выдвинулись!

Цыкнув зубом, старик взял протянутое письмо…

– М-да… Недели через две они будут здесь, а может, и раньше, так что с баварцами нужно кончать.

– Да кто ж спорит! Просто не хочется терять людей.

Фольгест задумался и прикусил губу…

– А если сблефовать? – предложил он с загоревшимися глазами минуту спустя.

– Как?

– Ракеты, – хмыкнул Начальник Генерального штаба.

«Только человеколюбие удерживает императора от применения этого страшного оружия. К баварцам император не имеет никаких претензий, о чем может догадаться каждый здравомыслящий человек, зная его привычку к войне быстрой, маневренной. Благородный правитель уже не надеется на благоразумие подлецов Виттельсбахов, но надеется на таковое у обычных баварцев. Они могли бы вспомнить, что только вмешательство Померанского Дома спасло их Родину от разорения пруссаками…», ну и дальше в том же духе.

– А недурно, – отметил попаданец с явным удовлетворением, – отшлифовать да запустить сперва как неофициальные слухи. Дескать, не хочется, но эти чертовы Виттельсбахи так надоели… Единственное, тут сильно придется поработать парням из ведомства фон Бо. Ибо сам знаешь – ракеты не настолько эффективное оружие, и эффект от первого применения был скорее от дичайшего сложения обстоятельств и от испуга солдат. А вот ежели применим, а эффективности не будет… «страшилочку» потеряем хорошую.

«Пугалочку» готовили почти неделю, оттачивая слухи до мелочей, – в том числе и в своих войсках. Весть же о приближении стодвадцатитысячного французского войска только добавила «масла в огонь».

«Терять своих солдат я не люблю – предпочитаю, чтобы умирали враги, – жестко заявил Померанский очередной делегации из баварского лагеря, – воевать на два фронта я не буду, и, если завтра не сдадитесь на моих условиях, вас ожидает Огненный Шторм».

Делегация впечатлилась, но видимых результатов это не дало…

– Сработает блеф? – негромко спросил Фольгест у императора.

– Если нет, то залп ракетами и штурм. Пленных в таком случае брать по минимуму.

Игорь был откровенно зол и готов ко всевозможным международным осложнениям из-за невиданной жестокости – помимо уже имеющихся. Однако осложнения – это потом, а сейчас надо додавить баварский лагерь, если нет желания драться с галлами, имея за спиной Виттельсбаха.

Поражения Грифич не боялся, не тот случай. Другое дело – потери. Противостояние обещало затянуться не на один год, а для этого нужны ресурсы. С ресурсами же… Королю Венедии хватило сил на противостояние с большей частью Германии, но вот императору Священной Римской империи на противостояние с Францией и Англией понадобятся все ресурсы Германии. А их мало… Сперва Фридрих с его бесконечными войнами, затем он сам… не отставали и другие властители… Мужчин боеспособного возраста в империи было мало. Выбили.

Поэтому чем раньше закончится «первый раунд», тем больше у него останется возможностей для второго, третьего… А их явно будет немало: Англия не захочет стать одной из империй, ее устраивает только звание империи единственной.

Ракетные станки расставляли на полном серьезе – пусть от них в данном случае толку мало, но напугать обороняющихся они способны. Пусть хоть в качестве прикрытия первой волны нападавших сойдут…

– Стоп! – поднял руку офицер, отвечающий за связь с воздушным шаром, останавливая ракетчиков.

– Мой император, в баварском лагере идет перестрелка!

– Замечательно… – почти пропел Игорь, подтверждая приказ, – ждем.

Ждали не зря, сторонники мира не выдержали и подняли мятеж. Событие для любой армии… не беспрецедентное, но где-то около – нечастое, мягко говоря.

Вскоре небольшая, но представительная делегация во главе с королем Баварии Карлом Теодором приблизилась к шатру Померанского. Лицо Виттельсбаха напоминало посмертную восковую маску.

– Мой император, – сказал он безжизненным голосом, – я вверяю тебе жизни моих людей и отрекаюсь от престола королевства Баварского, согласно твоему требованию.

Сказав это, он опустился на колени и склонил голову…

Потеряв Баварию в качестве союзника, французы не решились идти дальше: одной только Венедии… пусть и во главе несколько «виртуальной» пока Римской империи, они вряд ли бы испугались, но в сочетании с империей Российской… страшновато. Они встали лагерем в Эльзасе, и начались переговоры. Их тон постепенно менялся по мере того, как англичан выдавливали из Ольденбурга и Ганновера. Чем менее устойчивой была позиция неофициальных союзников, тем нерешительней были французские переговорщики. Но дело тут было не только в военных успехах венедов и высвобождающихся на «английском» направлении войсках, но и в том, что французская армия постепенно разлагалась.

А разве можно было ожидать чего-то иного, если в Париже вовсю велись поиски «контрреволюционеров», и поиски эти уже перекинулись в провинцию? Не обошла эта беда и армию – военные лихо оперировали словами «контрреволюционер» и «предатель Франции», стараясь «топить» соперников в борьбе за власть или просто несимпатичных людей.