Он задумчиво погладил подбородок.

— Скорее Майроуз завидует Чарлин, поэтому её немного недолюбливает, а Чарлин на Майроуз глубоко плевать.

Так он охарактеризовал необычные отношения преподавателей.

Профессор Октавия оказалась истинной ведьмой. Собрала все стереотипы и заблуждения, которые только могут быть среди других магов и простых людей. Поговаривают, что в прошлом, до того как она стала преподавателем, её мать и сама она состояли в ковене Опиумных ведьм. Так что ей лучше «палец в рот не класть». И этому правилу придерживались все, кроме, пожалуй, профессора Джулиуса Эйрена. Вот у кого уж точно нездоровые отношения. В отличие от других преподавателей, Джулиус не давал спуску Октавии и не терпел её, за что не раз поплатился.

— Джулиус на десять лет старше Искрада, а выглядит моложе, потому что Октавия не даёт ему спуску, — смеялся Лекс. — У них постоянно случаются перепалки. Настоящая война! Она то слабительным его напоит, то сонным дымом одурманит или ещё какой дрянью, и тот в лучшем случае прохрапит почти всё занятие. А он то и дело подшучивает над ней! Сколько раз Октавия летала вместе с кроватью — не счесть.

«Светящимся» профессором оказался Гэбриел Люмус.

— Все девки от него тащатся, — фыркнул Ник и писклявым голосом произнёс: — Благородный, рассудительный, а лёгкая строгость только придаёт ему шарма.

Он усмехнулся и продолжил уже своим голосом:

— По мне, очередной заносчивый тип. Был когда-то аристократом, но его отец промотал все деньги, а сам он решил спрятаться от бедности в Академии.

— Да ладно тебе, Ник, — осадил его Лекс. — Гэбриел талантливый маг. Мало кто в его возрасте смог бы заслужить место среди деканов. Ты же знаешь, его занимают только сильнейшие.

— А сколько ему лет? — поинтересовалась я, попутно ещё раз окинув взглядом профессора Люмуса.

Да, мужчина недурен собой: золотые кудри длиной до плеч отливали золотом, черты лица немного резкие, но приятные взору, да и физически он был явно не слаб. Вот только взгляд, как у сокола. Ему бы быть деканом Боевых магов, а не Целителей.

— И тридцати нет, — ответил Лекс. — Он, конечно, скрывает свой настоящий возраст, чтобы лишних вопросов не возникало, но как-то Гэбриэл упомянул, что прекрасно помнит День великого пожара, потому что в тот раз всех учителей, владеющих магией воды, вызвали его гасить. Мол, катастрофа была настолько огромной, что заклинание потребовалось небывалой мощи. Поэтому у них сорвался контрольный тест по магическим элементам, а его, насколько помню, проводят на седьмом году обучения. Значит, Гэбриелу было около тринадцати лет, а сейчас ему…

— Двадцать семь, — договорила я вместо Лекса.

— Точно, — щёлкнул пальцами и прищурил один глаз он.

— Да ты целое расследование провёл по нашему «Блондинчику», — не удержался от подколки Ник. — Неужели тоже при виде него сердечко екает.

— Ещё как! — криво улыбнулся Лекс. — Особенно, когда он ко мне подходит и говорит, что мистер Тьёрс выкинул очередной фокус на его уроке. Вот скажи мне, Ник, какого хрена ты его так донимаешь?

— Да что б жизнь мёдом не казалась, — недовольно пробурчал Ник. — А то на всех его занятиях девчонки краснеют да вздыхают: «Профессор Люмус, у меня не получается то…», «Профессор Люмус, покажите, как надо…», — передразнил он писклявым голоском. — Никакой учёбы. О чём думают — непонятно.

— Какой же ты заботливый, аж мерзко на душе становится, — фыркнул Лекс, а я подумала, что с появлением Дамиана у профессора Люмуса появился конкурент по вздохам.

Вспомнив о Сердцееде, я невольно покосилась в его сторону и заметила, как он на меня смотрит. Я быстро отвернулась и, откашлявшись в кулак, поинтересовалась:

— А кто… Кто декан Алхимиков? — и кивком головы указала на щуплого мужчину по левую сторону от Джулиуса.

Он больше напоминал тень, нежели человека. Хрупкий, высокомерный, с длинными чёрными волосами, собранными в тонкий хвост, он сидел прямо, а его чёрные глаза на фоне бледного и даже отчасти зеленоватого лица (будто его уже тошнит от всей Академии: преподавательского состава, директора и особенно от учеников), казались необыкновенно чёрными и холодными, а взгляд ощущался колючим. Он пил чай из кубка, держа его тремя пальцами, а мизинчик (с длинным ногтем, заметным даже издалека) оттопырил, будто был не за столом в Академии, а во дворце короле на званом ужине.

— А-а-а, — с кривой улыбкой протянул Ник. — Это профессор Яд.

— П-профессор Яд?! — заикаясь, переспросила я.

— Тише ты, тише… Это всего лишь его прозвище, а настоящее имя Явис Див, — пояснил Лекс. — Но все мы зовём его просто профессор Яд.

— И дело здесь не только в инициалах, — продолжил Ник. — Звёзды так сложились, что Явис без ума от ядовитых растений и всех типов ядов, которые только существуют в мире. Видела бы ты, как загораются его глаза, когда наступает очередь темы о чём-нибудь ядовитом. Ух!

— Ага, — с кривой ухмылкой фыркнул Лекс: — Зато другие темы он рассказывает так скучно, хоть к некромантам на опыты иди. Но если речь заходит о ядах…

Он придвинулся ближе, бегло окинул взглядом меня и Сенжи, который тоже с интересом слушал. И кажется, к нему вернулся его «здоровый» цвет лица — бледный с лёгким румянцем.

— Ни в коем случае не отвлекайтесь и не засыпайте, — продолжил шёпотом Лекс. — Яды для него — святое. Увидит, что вам скучно — потом на зачётах замучает.

— Угу, — поддакнул Ник. — Явис вообще… — он покрутил пальцем у виска, — повёрнутый на этом деле. Рвёт и мечет.

— Ага, ещё как повёрнутый! — вдруг из-за Лекса, который перегнулся через Ника, чтобы поговорить со мной и Сенжи, появилась кучерявая голова Хоста.

Втиснувшись между парнями, он округлил глаза и так же тихо произнёс:

— Профессор Яд любит проверять на себе всякую отраву, а потом подбирать противоядие. Мол, так ему лучше думается.

Я побледнела, а среди ребят повисла напряжённая пауза, после которой Ник и Лекс шипяще рассмеялись, а Хост залился краской.

— Ник! Что смешного? Ты же сам мне об это рассказывал! — возмутился он, отчего ребята совсем схватились за животы.

— Ты ему больше верь, Хост, — смахивая слезу, выдавил Лекс. — Надо же… Пробует на себе яд!

— А т-ты говорил, ч-то он не к-купится, — заикаясь, вымолвил Ник и поднял ладонь, которую Лекс тут же ему отбил. — Фу-ух, Хост, ты просто огонь!

— Да что б тебя, Ник! — вернулся на своё место и обиженно насупился Хост. — Засранцы вы. Оба.

— Не засранцы, — откашлявшись в кулак, поправил его Ник и серьёзно заявил. — А твои мэтры по воспитанию критического мышления. Ты же у нас душа доверчивая, — потрепал он Хоста за щеку, а тот раздосадовано отмахнулся и пробурчал:

— Да идите вы… со своим критическим мышлением, — он запустил пятерню во взъерошенные волосы. — Чёрт, Ник! Я же… Я же Касису об этом рассказал, а он то ещё трепло.