Изобель зашагала по мосту, перекинутому к вокзалу Джитерс Гейт, стараясь не наступать на рельсы, чертившие путь в тупик, к мрачному обугленному мавзолею. Доски настила ветхого моста сгнили и почернели, в щелях между ними пробивались ростки сорняков. Проржавевший остов моста жалобно стонал у нее под ногами. Изобель обратила внимание на таблички, запрещавшие подниматься на мост и предупреждавшие об опасности обрушения. Поезда давно уже не ездили по нему через реку. Оценив его запущенное состояние, Изобель подумала, что его явно не пытались чинить и вряд ли по нему кто-то ходил пешком.

По мере того как восточный берег Калькутты оставался все дальше за спиной, а впереди на фоне алого заката вырастал вокзал Джитерс Гейт — головокружительная фантасмагория из стали и теней — Изобель начала склоняться к мысли, что план идти сюда был, возможно, не таким удачным, как ей показалось вначале. Одно дело изображать бесшабашную и бесстрашную авантюристку, которой нипочем любые превратности судьбы, и совсем другое — полностью вживаться в роль в драматическом сценарии, не зная ни строчки из третьего акта.

Лица девочки коснулось влажное дыхание с запахом угля и пепла, клубами вырывавшееся из туннелей, скрытых в недрах станции. Едкий вязкий смрад почему-то вызывал у Изобель ассоциацию со старой фабрикой, затянутой пеленой ядовитого газа и толстым слоем грязи и ржавчины. Изобель пристально посмотрела на далекие огоньки, загоравшиеся на мачтах баркасов, бороздивших воды Хугли. Преодолевая последний отрезок пути, оставшийся до входа на станцию, она воображала себя под охраной безвестных моряков. Изобель достигла края моста и остановилась между рельсов, убегавших в темноту. Высоко над головой застыли витиеватые буквы, попорченные огнем. Они складывались в название станции и напоминали надпись над входом в могильный склеп: «Джитерс Гейт».

Изобель сделала глубокий вдох, набираясь решимости. Ей предстояло войти в сгоревшее здание, и не было на свете ничего другого, что ей так хотелось бы сделать.

Сет и Майкл умильно улыбались как примерные ученики под пристальным взором мистера Де Розио, старшего библиотекаря основного фонда Индийского музея, и покорно выслушивали его безжалостный разнос.

— В жизни не слышал более нелепой просьбы, — заключил Де Розио. — Во всяком случае, с тех пор, как ты последний раз заглядывал сюда, Сет.

— Послушайте, мистер Де Розио, — нашелся мальчик, — мы знаем, что архив работает только по утрам, и то, о чем мы с другом просим, может показаться немного необычным…

— Ничего необычного, если это исходит от вас, молодой человек, — перебил Де Розио.

Сет сдержал улыбку. Нарочито язвительные колкости мистера Де Розио служили безошибочным признаком того, что он заинтересован и готов уступить. Никто и никогда не называл его именем, данным ему при крещении. Возможным исключением являлись его мать и жена (если только в Индии нашлась женщина, достаточно храбрая, чтобы выйти замуж за подобный экземпляр, эталон избыточного веса, который удалось создать роду человеческому). Обладая внешностью и повадками цербера-библиофила, Де Розио имел свою ахиллесову пяту — любопытство. Также его отличала склонность к сплетням, в чем он достиг академических высот, низводя кумушек с базара до уровня простых любительниц.

Сет и Майкл украдкой переглянулись и решили бросить жирную наживку.

— Мистер Де Розио, — начал Сет проникновенно, — не следовало бы мне этого говорить, но я вынужден положиться на вашу деликатность, известную всем. Наше дело связано с серией преступлений, и мы серьезно опасаемся, что могут произойти новые, если мы не положим этому конец, выявив все обстоятельства.

Маленькие глазки библиотекаря в один миг стали как плошки.

— Вы уверены, что мистер Томас Картер в курсе событий? — строго спросил он.

— Он сам нас прислал, — ответил Сет.

Де Розио снова испытывающе поглядел на него, подстерегая предательское вороватое выражение, которое выдало бы коварство и тайный умысел мальчика.

— А твой друг? — проронил он. — Почему он ничего не говорит?

— Он застенчивый, сэр, — пояснил Сет.

Майкл чуть заметно кивнул, словно подтверждая данную ему характеристику. Де Розио недоверчиво кашлянул.

— Итак, ты утверждаешь, что в деле сохранились следы давнего преступления? — уточнил он с хорошо разыгранным равнодушием.

— Убийств, сэр, — подтвердил Сет. — Нескольких убийств.

Де Розио сверился с часами и, поразмыслив немного и переведя взгляд с мальчиков на циферблат, пожал плечами.

— Ладно, — сдался он. — Но это в последний раз. Как зовут человека, которым вы интересуетесь?

— Лахаважд Чандра Чаттерджи, сэр, — поспешно ответил Сет.

— Инженер? — переспросил Де Розио. — Разве он не погиб при пожаре в Джитерс Гейт?

— Да, сэр, — подтвердил Сет. — Но с ним был человек, который не умер. Очень опасный. Тот, кто устроил пожар. Он рыщет по городу и готовится совершить новые преступления…

Де Розио усмехнулся.

— Звучит многообещающе, — пробормотал он.

Внезапно в душе библиотекаря зародилось нехорошее подозрение. Де Розио навис над мальчиками всей своей массой и погрозил им пальцем.

— А не выдумки ли это твоего приятеля? — грозно спросил он. — Как там его зовут?

— Бен вообще ничего об этом не знает, мистер Де Розио, — поспешил успокоить его Сет. — Мы его в глаза не видели уже несколько месяцев.

— Уже лучше, — смягчился де Розио. — Идемте со мной.

Изобель боязливо вошла в разрушенное здание вокзала и дала глазам время привыкнуть к темноте, которая заволакивала пространство. В десятках метров над головой девочки вздымался центральный купол, сделанный из длинных железных арок и стекла. Большая часть витражей расплавилась в огне или просто взорвалась мелкими осколками, осыпав станцию дождем раскаленных фрагментов. Вечерний свет проникал сквозь разломы в почерневшем металле и разбитые стекла, пережившие трагедию. Перроны, описывая плавную дугу под громадным куполом, терялись в темноте. Их поверхность загромождали обгоревшие скамейки и балки, рухнувшие с потолка.

Большая башня с часами, некогда гордо возвышавшаяся на центральном перроне как маяк в устье порта, ныне стояла, напоминая унылого молчаливого часового. Изобель прошла под циферблатом и обратила внимание, что стрелки загнулись к полу, точно пластилиновые; длинные языки, похожие на потеки расплавленного шоколада, увековечили роковой час, когда станция превратилась в огненный ад.

Казалось, тут ничего не изменилось с тех пор, не считая налета многолетней грязи и следов непогоды, ибо в сезон муссонов дожди заливали руины сквозь отдушины и повреждения в куполе.

Изобель остановилась в центре, чтобы окинуть взором все помещение, и у нее возникло чувство, будто она находится в огромном затонувшем храме, безграничном и заколдованном.