В декабре, через год после того как все, включая Рошана, сочли его мертвым, я получил небольшую бандероль. Мне принесли ее, когда я любовался берегом с небольшой пристани перед своим домом. На посылке стоял штамп почтового отделения Калькутты. Мое имя было написано почерком, который я не забуду, даже если доживу до ста лет. В посылке я обнаружил медальон в форме солнца, завернутый в несколько слоев бумаги. Это была часть украшения, которое Ариами Бозе разделила пополам, решив разлучить Бена и Шири в трагическую ночь 1916 года.

Сегодня, когда я дописывал на рассвете последние строки своих мемуаров, первый снег в этом году укутал белым покрывалом землю под моим окном. И воспоминания о Бене вернулись ко мне после стольких лет как эхо тихого шепота. Я представил, как он идет по суетливым улицам Калькутты среди множества людей, среди множества историй, неведомых, как его собственная. И впервые я осознал, что мой друг так же, как и я, уже стар, и стрелки его часов вот-вот завершат свой путь. Странно чувствовать, как жизнь утекает у нас между пальцев…

Не знаю, услышу ли я еще о своем друге Бене. Но я не сомневаюсь, что где-нибудь в непостижимом «черном городе» все еще живет мальчик, с которым я простился навсегда тем утром, когда в Калькутте выпал снег. И он не дает погаснуть в душе огоньку памяти о Шири, надеясь, что придет день, когда они вновь встретятся там, где уже никто и ничто не сможет их разлучить.

Я верю, что ты найдешь ее, друг.