— Мужчины бывают такими глупыми. — Кихимэ подмигнула девушке.

— Зачем вы вообще прислали своих лисиц во дворец? — посетовала Лина.

— Мы не бросаем своих сестер в беде. Спасти тебя было не так уж и просто, мы долго к этому готовились. Дворец хорошо охраняется, а я не хотела напрасных жертв среди лис, но и допустить того, что бы кицунэ была пленена и жила в гареме тоже не могла! Кто же мог знать, что мы рисковали ради самозванки.

— Вас никто не просил вмешиваться! Этим вечером я и так планировал побег. — воскликнул Чинхо.

— Что ж, тогда тебе просто не повезло. — повела плечом кицунэ.

— Я согласна, но мне не справится одной. Я не знаю страны и порядков, я все время жила во дворце, где обо мне заботились. Да и моя внешность слишком выделяется. Госпожа анэ Кихимэ, отпустите Чинхо со мной.

— Это было бы слишком наивно с моей стороны. К тому же, твой ронин ранен, ему нужен отдых. Я дам тебе в помощницы Мицуко. Она прекрасная куноити, рядом с ней тебе ничего не будет угрожать, кроме ее самой, конечно же.

— Хитоми, это слишком опасно. Император наверняка будет искать тебя и других лисиц. Нападение на него и похищение наложницы, слишком дерзкая выходка, чтобы он оставил ее без внимания. А шаманка? Думаешь, старуха просто возьмет и пойдет с тобой? Тебе лучше будет остаться здесь. Вы можете отправить за шаманкой меня.

— Ты предал своего господина и лишен чести. Как я могу тебе верить?

— Мой господин был не прав! — Чинхо вздрогнул от собственного голоса, он не должен был так говорить, но события уходящего дня слишком сильно повлияли на него.

— Это слова ронина, а не самурая. Я не стану заключать с тобой сделку. Твоя жизнь теперь в руках этой девушки.

— Я согласна! Я приведу шаманку. Чинхо, я обязательно справлюсь — Лина успокаивающе коснулась руки мужчины.

— Вот и славно! — довольно улыбнулась Кихимэ, — А насчет императора не переживай. Меня заинтриговал его запах, которым ты так сладко пахнешь, я исполню его заветное желание, покажу что такое настоящая кицунэ. Уж поверь, после нашей встречи он потеряет к тебе интерес и простит мою маленькую шалость на Празднике Фейверков. — кицунэ предвкушающее облизнула алые губы.

Когда лисица ушла в комнате повисла неловкая тишина.

— Ты правда подготовился к побегу? — наконец, подала голос девушка.

— Да, планировал его сразу после праздника, когда пределы дворца покидает много людей. Я договорился провезти тебя в повозке одного мастера фейверков.

— А как же твоя семья?

— После смерти Наоки, мне удалось убедить их переехать жить к бабушке по маминой линии, она живет далеко в провинции и уже нуждается в помощи.

— А что было бы с нами?

— Мы направились бы в горы. Поверь, я бы смог позаботиться о нас.

— Мне жаль, что твой план был разрушен.

— Я не доверяю лисам. Думаю, уйти в горы для нас, по-прежнему, лучшее решение.

— Возможно, если я приведу шаманку, анэ Кихимэ все же отпустит нас.

— Но жить в деревне, пусть и среди лисиц, было бы проще… — Чинхо серьезно посмотрел на девушку.

— Я мало что знаю о кицунэ, но раз тебе жить среди них не хочется, значит тому есть причины. Я не стану спорить. Ты и так слишком многим пожертвовал ради меня.

— Хитоми… ты же понимаешь, что не обязана идти в горы вместе со мной? Лисица сказала верно, теперь я ронин, у меня нет чести и доверять мне не стоит.

— Ты самый доблестный человек, которого я встретила в этой стране. Если я не стану для тебя обузой, то хотела бы пойти с тобой, Чинхо-сан. — в порыве глубокой благодарности Лина сложила ладони и поклонилась мужчине.

Чинхо заключил ладошки девушки в свои руки и с улыбкой ответил:

— Для меня это будет большая честь.

Глава 24

Старшая сестра всех лисиц дала своей гостье пару дней на отдых, но это время пролетело словно один миг. Собрав в дорогу небольшой заплечный мешок, Лина отправилась на поиски Чинхо, чтобы попрощаться с ним. Она заметила мужчину стоящим в поле среди красных цветов, которое начиналось сразу за крайним домиком в лисьей деревни.

— Ты знаешь, что это за цветы? — не оборачиваясь спросил Чинхо, услышав легкие шаги.

— Нет…

— Это ликорис, их еще называют паучьими лилиями, правда похожи немного на пауков? — мужчина осторожно коснулся удивительного цветка. — Красный ликорис мы сажаем в память о мертвых. Считается, что пока цветет цветок, его листья находятся в подземном царстве, а когда появляются листья, туда уходят его цветы, они никогда не встречаются, хотя всегда помнят друг о друге. Наоки посадила несколько луковиц ликориса у маленького святилища в нашем саду. Со временем они разрослись. Она рассказывала этим цветам все, что случалось с ней за год, в надежде, что они передадут ее слова родным. А теперь, рассказывать придется мне для нее…

Лина слегка сжала плечо мужчины, стремясь хоть как-то его утешить. Она не могла произнести ни слова, подступающие слезы сдавили ей горло.

— Но красный цвет не единственный у этого цветка. Белый ликорис знаменует начало новой жизни. А на языке цветов он означает: «я думаю только о тебе».

Чинхо повернулся, держа в руках белую лилию.

— Пожалуйста, возвращайся скорее. — он протянул цветок девушке.

Из глаз Лины все же брызнули слезы, ручейками стекая по бархату щек.

— Хитоми! Ну что же ты, не плач… — Чинхо порывисто прижал девушку к себе, чувствуя, как на его груди намокает шелк. — Иначе я не смогу тебя отпустить.

— Я тоже буду думать лишь о тебе, — донеслось отрывисто сквозь всхлипы.

— Эй, вы там! Нам пора уходить! — раздался окрик за спиной.

Чинхо даже не посмотрел в сторону кицунэ, вместо этого он поднял к себе заплаканное лицо девушки.

— Не рискуй напрасно. Моя жизнь этого не стоит.

— Чинхо… — из глаз Лины выкатились еще две крупные слезинки, блеснувших на солнце.

Мужчина нагнулся и легко коснулся дрожащих нежных губ, так, словно это и вовсе был всего лишь ветер.

— Я буду ждать тебя, ступай же.

Лина с трудом заставила себя сделать шаг назад, выпуская из рук черный шелк мужского кимоно, если бы не зудящий между ее лопаток пристальный взгляд лисицы, она бы и вовсе не смогла этого сделать. Под давлением все того же взгляда, она развернулась и побежала к деревне, боясь, что передумает и не сможет уйти. Только поравнявшись с Мицуко, девушка позволила себе оглянуться. Грустная улыбка тронула