«Ты пожалеешь», — сказала мне тогда мама. И она была права. Впрочем, она всегда оказывалась правой, что бы я ни делала и сколько бы времени ни прошло. И хотя я искренне считала, что никогда не пожалею о том своём поступке, моя совесть решила иначе.

Мне хотелось кричать. И плакать. Но я уже давно не делала ни того, ни другого.

Я думала о рассказе Дин весь оставшийся день. И на ужине толком не обращала внимания на подсевшую к нам принцессу, кажется, даже разговаривала с ней, а сама всё время думала о рассказе Дин.

О Дарида, что же делать? Что я могу сделать теперь… Ведь условие снятия проклятия — простое и категоричное, как и всё, что могла придумать десятилетняя девочка. И… совершенно невозможное.

Надо в библиотеку. Конечно, не в библиотеку академии — в императорскую. Там обязательно должны быть книги о проклятиях. И может, Норд будет столь любезен, что позволит мне их полистать…

Но идти туда сразу, в эту же ночь, я была не готова. На следующий день занятия… Лучше в пятницу. В субботу можно отоспаться и подумать.

Так что вечером я, умывшись, честно собиралась спать. Понаблюдала за Миррой, которая, как всегда, сверлила жадным взглядом переодевавшуюся Дин, а потом, когда рыжая ушла в ванную, услышала вопрос:

— Тебя что-то гложет, Шани?

В глазах Дин светилось беспокойство, и я на миг растерялась.

— Да… Нет…

Она улыбнулась и села рядом со мной на кровать.

— Так да или нет?

Разве я могла рассказать ей? Взять и вывалить: «Дин, это я виновата в том, что произошло в твоей семье». Я слишком хочу продолжать дружить с Рональдин, раз решилась на столь откровенное враньё.

— Я просто немного расстроилась из-за твоего рассказа. Ну и… не выспалась вчера. Надеюсь, хоть сегодня…

— Не расстраивайся, — ответила она мягко. — Мама с папой ещё и не из таких передряг выбирались. Папа уверен, что всё будет хорошо.

Я только вздохнула. Мне бы его уверенность…

На этот раз я вновь осознавала себя во сне. Чётко, ясно, как никогда раньше. Только тела у меня по-прежнему не имелось, и в зеркалах я не отражалась.

Комната, в которой я очутилась, была очень милой, похожей на детскую. Кровать, застеленная светлым покрывалом, зелёные занавески на окне, дрожащий от ветра полупрозрачный тюль, стол с кружевной скатертью, на котором стояла вазочка с печеньем, и плетёное кресло-качалка. И запах дерева… совершенно потрясающий запах дерева. Наверное, он шёл от самого дома.

А в кресле-качалке сидела Эмирин, держа на коленях Триш. Она была чуть взрослее, чем в моём первом сне, но всё равно ещё маленькая.

— Аккуратно, Риш, тихо… Да, вот так.

Эмирин, чуть прищурившись, следила за движениями девочки — та водила в воздухе руками, выплетая какое-то заклинание. И сосредоточенно хмурилась. Какая смешная!

Я вдруг вспомнила, что ей блокировали способности. Значит, Эмирин нашла способ снять блокировку. Интересно, как?

Между тем в руках Триш появлялось какое-то огромное, сплетённое из множества нитей, яйцо. Оно сияло и сверкало так, что у меня слезились глаза.

— Не взорвётся? — спросила девочка напряжённым голосом.

— Если правильно поставить блокираторы пространства, то нет. Видишь концы силовых линий? Вон они, справа и слева, сверху и снизу. Всего четыре. Ставь туда блокираторы. По одному. Аккуратнее!

Эмирин придержала яйцо, которое Триш чуть не уронила на пол — нити полыхнули странным алым светом — и вновь передала его в руки девочки.

— Сложно, — пожаловался ребёнок наставнице.

— Сложно, — она кивнула. — Но можно. Давай, не бойся, если что, я удержу.

На лбу у Триш появились несколько капелек пота, но кажется, она справилась — через несколько минут Эмирин улыбнулась и сказала:

— Умница. Теперь это универсальный светильник-накопитель. Скидывай туда лишнюю силу перед сном. Он светится — и тратит её. Так ты никогда не перегоришь, малышка.

Триш очень серьёзно смотрела на яйцо в её руках. Потом выпустила его — накопитель взлетел под потолок и завис там, освещая комнату.

Девочка обернулась к Эмирин, чуть улыбнулась и обняла её обеими руками.

— Спасибо, — прошептала она, закрывая глаза. — Я чувствую себя… хорошо. И так спать хочется…

— Это нормально, Риш. Лишняя сила — лишняя энергия. Ты её сбросила и теперь хочешь спать. Поспи.

Профессор Аррано тоже обняла девочку, провела рукой по её волосам, отбрасывая в сторону пряди с лица. И в этом жесте было столько нежности…

Я внезапно вспомнила, как с точно такой же улыбкой меня гладила по голове моя собственная мама.

— Ты не уйдёшь? — спросила девочка, открывая один глаз, блеснувший ярко-алым.

— Не уйду. Спи, Риш.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Сон переменился. Раньше такого не случалось… А сегодня место действия заволокло туманом, а потом он рассеялся, и я оказалась совершенно в другой комнате.

Но действующие лица были теми же. И комната… я узнала кабинет профессора Аррано в академии. Он с тех пор ничуть не изменился, даже зеркало стояло в том же углу.

В этом сне Триш была сильно старше. И я с любопытством рассматривала её, ведь когда она прыгнула в зеркало, я почти ничего не разглядела.

У нынешней Триш были красивые и совершенно прямые, блестящие черные волосы, зачёсанные на прямой пробор. Широкие брови вразлёт, высокий лоб, пухлые губы — нижняя чуть выдавалась вперёд, придавая девушке несколько упрямый вид. И, конечно, глаза. Один тёмно-карий, другой алый. Необычно, но красиво. Да и в целом Триш выросла интересной девушкой.

А потом я обратила внимание на Эмирин и застыла в удивлении. Профессор Аррано сидела в кресле за столиком и что-то сосредоточенно вязала спицами. Но дело было не в вязании… а в большом — даже огромном — животе.

Она была беременна.

Триш явно делала уроки — склоняясь над учебником, она записывала что-то в тетрадь, немного шевеля губами. Но вдруг выпрямилась, улыбнулась, посмотрев на Эмирин, и спросила:

— Ты решила, как назовёшь ребёнка, Ри?

Ри… Значит, они по-прежнему очень близки. Впрочем, это стало мне понятно сразу после того, как Триш посмотрела на Эмирин. Её взгляд был полон искреннего и настоящего чувства.

— Это ведь девочка? — продолжила она, и профессор Аррано кивнула.

— Девочка. Да, мы с Нарро уже выбрали имя. Мы хотим назвать её Шайной.

Я вздрогнула и закусила губу.

— Шайна… — проговорила вполголоса Триш. — Красиво. А что означает это имя?

— О-о-о, — Эмирин рассмеялась, откладывая вязание. — Это очень редкое имя. Шайна — «слеза» на древнем наречии, и называют так девочек нечасто, потому что есть поверье — у оборотня, названного Шайной — в женском варианте, или Шаином — это значит «грусть», в мужском варианте — в жизни будет много испытаний. Но если он или она выдержит эти испытания, счастья тоже будет много.