Было уже совсем поздно, когда курьер привез Грейс пакет. Внезапно ее охватило неясное предчувствие, что его содержимое не порадует.

Закрывшись в кабинете, Грейс вскрыла конверт, достала оттуда написанное от руки письмо и принялась читать:

Грейс, к тому моменту, когда ты получишь это письмо, мой самолет подлетает к Пекину. Похоже, что ты оказалась права во всем. Я выбрал день нашей свадьбы не потому, что выделил в своем графике время для нее. А назначил день свадьбы в соответствии с деловым графиком, чтобы не нарушать его. Именно по такому принципу я намеревался общаться с Поузи: самое главное, чтобы она не мешала моей работе.

Я спросил твою маму, какое решение должен принять. По ее словам, если мне важно быть честным с собой, то решение придет легко. Я не гожусь на роль мужа или отца. Поузи — твой ребенок, и ты имеешь полное право заботиться о ней.

В этом письме ты найдешь копию распоряжений, которые я отдал адвокату Майкла. Он займется оформлением документов, и ты станешь единственным опекуном Поузи. Я возражать против этого не стану.

Я куплю для тебя дом, как и обещал. Я оплачу все необходимые расходы на поместье, чтобы ни ты, ни Поузи ни в чем не нуждались.

Я не знаю, когда вернусь в Сидней, но, если тебе понадобится моя помощь, звони Анне Карлинг. Она сразу же соединит тебя со мной.

Твой Джош.

— Зачем? — Грейс помахала письмом у носа своей матери. — Зачем он это делает? Что ты ему сказала?

Доун молчала.

Лаура выглядела так, будто могла назвать причину поведения своего сына, но, когда Грейс повернулась к ней, покачала головой.

— Он ведь хотел жениться на тебе для того, чтобы Поузи осталась с тобой. Почему же ты спрашиваешь?

— Потому что Поузи — его дочь, Лаура. Она наша дочь. Моя яйцеклетка была оплодотворена его сперматозоидом.

— Да? Но… — она покачала головой. — Тогда я ничего не понимаю.

— Мне кажется, я его понимаю, — сказала Доун. — Он совершил жертвенный поступок.

— Зачем ему жертвовать?

— Он отказался от Поузи ради тебя, — сказала Доун.

— Что?!

— Он говорил мне о своем желании сделать тебя счастливой, упоминал о любви. Он просто пожертвовал своим счастьем ради твоего благополучия, Грейс.

Грейс внезапно как с цепи сорвалась.

— Он отказался от свой дочери только потому, что ему приспичило лететь в Пекин и улаживать срочные дела! Он не смог выдержать десятиминутной церемонии. Неужели он законченный идиот?!

— Извини, я и подумать не могла…

Грейс покачала головой:

— Нет, мама, ты ни в чем не виновата. Я только и делала, что убеждала Джоша в его неспособности стать хорошим отцом и мужем. Мне следовало просто сказать ему, что я люблю его, — она поднялась на ноги и подошла к телефону, сняла телефонную трубку. — Я цеплялась за свое гнездышко вместо того, чтобы сказать ему о своем желании следовать за ним, куда угодно.

— Кому ты звонишь?

Грейс уставилась на телефон:

— Хороший вопрос. Куда нужно звонить, чтобы забронировать билет на самолет?

— Я делаю это через Интернет.

— Верно.

— Куда ты собралась? — спросила Лаура.

— Как куда? В Пекин, разумеется!

— Давай я забронирую для тебя билет, — мать Грейс взяла у нее из руки телефонную трубку и положила ее на рычаг. — Иди и собирай вещи.

— Два билета, — произнесла Грейс, направляясь в свою комнату. — На первый же рейс.

— Ты не можешь взять с собой Поузи.

— Я должна, потому что кормлю ее грудью.

— Но она не вписана в твой паспорт.

На мгновение Грейс показалось, что мир исчез, затем она произнесла:

— Она вписана в паспорт Фебы. Этим летом они ездили во Францию…

Джош засунул ключ в замочную скважину номера, открыл его и вошел внутрь, жаждая принять душ, выпить чего-нибудь и заснуть.

Наконец все дела оказались улажены.

Открыв мини-бар, он достал оттуда виски, потом поставил его обратно и вынул бутылку минеральной воды.

Бросив пиджак на диван, Джош ослабил узел галстука, открыл дверь спальни и замер на пороге. Уходя, он оставил в номере всего лишь чемодан.

Теперь же в его спальне находилась ярко-розовая сумка, коробка с подгузниками, очень знакомая детская коляска и кроватка, стоящая у большой кровати. В кроватке лежала спящая Поузи, а на кровати находилась Грейс. Она была полностью одета и лежала на спине, раскинув руки.

Что они здесь делают?

Джош не мог поверить в то, что видит. Наверное, тоска, одиночество и желание видеть их обеих вызвало у него галлюцинации.

Он на краткий миг закрыл глаза. Нет, Грейс по-прежнему находится на кровати, значит, она реальна. Джош очень осторожно, чтобы не разбудить ее, коснулся ладонью ее щеки. Затем он также осторожно поцеловал ее.

Никаких иллюзий. Перед ним Грейс из плоти и крови.

Грейс, которая никогда и никуда не ездила, которую трясло от одной возможности поехать во Францию с одноклассниками, пересекла несколько часовых поясов, чтобы… Кстати, зачем она сюда прилетела? Ведь Джош дал ей все, чего она хотела.

Он повернулся к Поузи. Она лежала в той же позе, что и мать: на спине, раскинув ручки.

Джошу показалось, что сейчас его голова взорвется.

Он не хотел отпускать от себя ни Грейс, ни Поузи. Он жаждал рассказать обеим о том, как сильно скучал по ним, насколько любит их. Однако Джош решил их не будить и отправился в ванную комнату. Закрывая за собой дверь, он боялся, что, открыв ее снова, больше не увидит ни Грейс, ни Поузи.

Приняв душ и войдя в спальню, он увидел только спящую в кроватке Поузи. Грейс он обнаружил в гостиной. Она подписывала счет, который принесла ей горничная.

— Я старался не разбудить тебя, — сказал он.

— Когда бородатый мужчина целует девушку, ее невозможно не потревожить, Джош, — произнесла она, наливая чай в две чашки, затем беря сэндвич.

— Ты же не отрастила волосы, Грейс, поэтому я и не сбрил бороду. Я думал, что ты проспишь еще несколько часов. Зачем ты прилетела?

— И он еще спрашивает! Ты улизнул от разговора, Джош. Мы намеревались поговорить о нашем будущем. Ты передумал на мне жениться? Однажды ты бросил меня после самой счастливой из ночей в моей жизни. Мне следовало ожидать повторения прошлых событий.

Ночь с ним оказалась для нее самой счастливой?

— Если бы дело было только во мне, — продолжала Грейс, — я бы смирилась. Я десять лет прожила вдали от мужчины, которого любила, так что до конца своих дней я как-нибудь продержусь. Однако я приехала сюда за тем, чтобы спросить: неужели ты решил бросить собственную дочь, Джошуа Кингсли?