Перестала она за домом смотреть,

По утрам не доила коров,

Из пшеничной муки не пекла пирожков,

Из ручья не носила воды,

Молча у печки оставалась сидеть,

В рот не брала еды.

Видя, как Лора чахнет

И к смерти стучится в дверь,

Лиззи решила — теперь

Приходит срок;

Кинула пенни в кошелек,

Обняла сестру и ушла,

Через вереск и дрок,

В сумерки к ручью,

Где тростники шумят.

Там она встала и в первый раз

В сторону гномов бросила взгляд.

Гномы стали смеяться,

Увидев, что Лиззи смотрит,

Начали к ней приближаться

Порхающей легкой походкой,

Пыхтя и вздуваясь,

С кудахтаньем и клохтаньем,

С хлопаньем крыльев и гоготаньем,

Ластясь и выгибаясь,

Сладко ей улыбаясь,

Нежно пред ней кривляясь,

По-крысиному, по-кошачьи,

По-змеиному и по-собачьи.

Тонкий, мохнатый,

Толстый, пузатый,

С голосом попугая,

Щелкая, подпевая,

Как сорока треща,

Словно голубь взлетая,

Словно рыба подплывая,

Стали ее обнимать, целовать,

Ласкать, прижимать,

Протянули к ней блюдо,

Тарелки, корзинки,

«Вот яблоки ренет,

Коричневый цвет.

Отведай вишни.

Персик кусни.

Цитроны, инжир,

Отборный виноград,

Груши румянцем горят,

Сливы прямо с ветвей,

Отведай скорей».

«Добрые люди, — молвила Лиззи,

Вспомнив о Дженни. —

Много возьму я».

Подставила фартук,

Протянула пенни.

«Нет, просим присесть,

Окажи нам честь,

Твердят ей, оскалясь. —

Наш праздник в начале.

Ночка теплая, росистая,

Звездная, чистая,

Бессонная, лучистая.

Наши плоды уносить нельзя.

Поблекнет пушок,

Иссохнет сок, —

Аромат далек.

Сделай нам честь —

Отведай здесь».

Лиззи ответила: «Благодарю,

Ждет меня дома друг,

Что разговаривать долго;

Если продать не хотите нисколько

Ваших плодов, — вот у вас их сколько

Верните серебряный пенни,

Я вам платила вперед».

Стали они затылки скрести,

Перестали петь, мурлыкать,

Стали хрюкать и хныкать,

Один сквозь зубы

Назвал ее грубой,

Неучтивой, гордой.

Голоса их росли,

Приблизились морды,

Взоры стали злы.

Пошли бить хвостами,

На нее наступая,

Толкая локтями,

Царапая когтями.

Лая, мяуча, шипя, дразня,

Рвали ей платье, чулки грязня.

Дергали больно ее за косы,

Нежные ноги ей стали топтать,

За руки крепко ее держать,

Силой плоды ей в рот совать.

К водопою коня приведешь с усильем,

Но силой его не заставить пить.

Лиззи гномы колотили,

Больно но толкали, нежно просили,

Но не могли ее умолить.

Хоть и терзали,

Били, щипали

Руки ее до синяков,

Они от нее не добились слов.

Она разомкнуть не хотела рот,

Чтоб ей не набили его плодами,

Но радостно чувствовала

Сок винограда, что течет

По шее струями.

И наконец, не в силах бороться,

Злобный народец вдруг отступил.

Бросил ей пенни, кинул плоды,

И по дороге, где все стояли,

Словно кто-то шаром покатил.

Кто в землю сник,

Кто прыгнул в ручей, —

Только рябь пошла по воде,

Кто с вихрем беззвучным исчез во мгле,

Кто просто пропал в отдаленьи…

Тело у Лиззи болит,

Лиззи спешит своим путем;

Ночь ли, день ли кругом…

По берегу вниз, сквозь колючий дрок,

По кочкам, ямам бежит,

И с радостью слышит, как пенни бренчит,

Звонко ударяясь о кошелек,

Весельем отзываясь в ушах.

Скорей, скорей,

Как будто бы гномы

Следом бегут, издеваясь, смеясь,

Злобно бранясь.

Но сзади уж не было гномов,

И вовсе не гнал ее страх,

Нет, радость лишь поступь ее окрыляла,

Когда она наконец, задыхаясь

И сердцем ликуя,

Пришла к дому.

«Лора, — позвала она из сада, —

Ты ждала меня.

Поцелуй меня!

С израненных щек

Выпей сок!

Выжали гномы его для тебя,

Обними же меня, любя.

Буду тебе питьем и едой,

Делай что хочешь со мной.

Чтоб спасти тебя, я в долину ушла,

С гномами злобными торг вела».

Лора с места вдруг встает,

Руки вскинула вперед,

Лора в горе кудри рвет:

«Лиззи, Лиззи, для меня ты

Плод отведала запретный,

Станешь ты, как я, проклятой.

Жизни юной свет померкнет —

Вместе со мной погибнешь!

Вместе со мной увянешь

В жажде больной и тщетной!»

Губами к сестре припала,

Целовала ее, целовала;

И, внезапно хлынув, слеза

Освежила сухие глаза —

После засухи ливень отрадный;

В лихорадочной муке

Еще и еще целовала жадно.

Губы у Лоры стали болеть,

Жег ее горечью вкус плодов,

Жаждала яства она оттолкнуть,

Начала корчиться, прыгать, петь,

Сбросила платье и снова и вновь

Била руками иссохшую грудь.

Взоры стали струясь гореть,

Словно факел в руках гонца,

Словно грива коня на лету,

Орел, стремящийся в высоту,

Если к солнцу орел летит,

Знамя, взнесенное в час конца,

Если армия вся бежит.

Вспыхнул в жилах огонь, грудь огнем занялась,

Там, где язва ей сердце жгла,

Сжег огонь эту язву дотла,

Несказанная горечь в нее пролилась.

О безумная! Кто тебе выбрать велел

Этот душу губящий удел?!

Изменили чувства ей

В этой схватке роковой, —

Это гибнет часовой,

Если город рухнул вдруг;

Молнией поражена,

Это мачта вдруг упала,

Это грозный ураган

Ствол ломает.

Это смерч горою пенной

Пал внезапно в океан —

Так она упала.

Боль и радость — все прошло.

Жизнь иль смерть — что ждет ее?

Смерть рождает жизнь.

Всю ночь над сестрою, волнуясь, любя,

Движение