Пока Фэй ездила в Сан-Франциско, я устроился в студии и, используя печатную машинку, создал на бумаге новое и более яркое описание событий, происходивших в нашем доме. Мне казалось, что Чарли должен был знать эти факты. Наука утверждает, что человеческий выбор возможен лишь при наличии предварительных данных, а точный план действий требует полной и научно организованной информации. Вот что отличает нас от животных.

В качестве аналога или модели я взял оставшиеся у меня журналы «Захватывающие чудеса» и «Удивительные истории», точнее, несколько рассказов, которые произвели на меня особенно сильное впечатление. Изучив стиль изложения, я понял метод, благодаря которому их авторы драматизировали, делали более красочными те или иные эпизоды. Разложив раскрытые журналы перед собой на столе, я приступил к кропотливой работе.

Скоро Чарли вернется из госпиталя. Я должен был представить ему художественный отчет о сложившейся ситуации. Этот документ мог послужить основой для его дальнейших действий.

Фэй приехала поздно вечером. Она сказала, что Чарли выпишут домой на этой или на следующей неделе. К счастью, я далеко продвинулся в своей работе и был уверен, что закончу ее к сроку. Фактически мне удалось завершить отчет на следующий день, поэтому в пятницу я сел в автобус и поехал в Сан-Франциско. У меня на коленях лежал свернутый в трубку и перевязанный резинкой доклад, написанный в яркой драматической манере.

Проведя некоторое время в публичной библиотеке и посмотрев новые журналы, я отправился в университетский госпиталь. Чарли, одетый в больничный халат, загорал в инвалидной коляске на солнышке.

– Добрый день, – сказал я.

Он повернулся ко мне, и его взгляд задержался на свернутой в трубку бумаге у меня в руке. Кажется, он понял (или как-то догадался), что я принес для него очередную сводку из нашего дома. Чарли открыл рот для приветствия, но передумал.

– Уже недолго осталось, – подбодрил его я. – Всего несколько дней до твоей выписки из госпиталя.

Он молча кивнул. Взяв стул, я сел напротив него.

– Не читай мне этой дряни, – вдруг выкрикнул Чарли.

– Здесь художественно изложенные научные факты.

– Пошел вон!

Его реакция смутила и расстроила меня. Я ошеломленно вертел в руках резинку и чувствовал себя как дурак. Мои пальцы сжимали свернутые листы – плод напряженного труда. Для чего я его создавал?

Наконец я собрался с духом и сказал:

– Разница между нами и животными заключается в том, что мы можем пользоваться словами. Я правильно говорю?

Он кивнул, хотя и с явной неохотой.

– Мы расширяем свой кругозор и учимся с помощью написанных текстов. Если бы ты не умел читать, то никогда бы не узнал о такой далекой стране, как Сиам.

Я прояснил эту идею на нескольких примерах. Он слушал и молчал. Я подождал немного, затем развернул страницы, разгладил их ладонью и начал читать. Чарли не перебивал меня, но когда я закончил свой отчет, на его лице появилось неопределенное выражение. Казалось, он вот-вот рассмеется.

– Как тебе удалось навалить такую кучу дерьма? – спросил он с сарказмом.

Его губы кривились. Одна щека подергивалась. Глаза блестели, словно он сходил с ума. Я видел, как тряслись его руки.

– Все это похоже на рассказ из старого дешевого журнала, – продолжил Чарли. – Где ты нахватался таких фраз? «Ее грудь походила на два холмика взбитых сливок. На конусы чистого экстаза с красными вершинами». Откуда ты взял такое фуфло?

Его слова смутили меня еще больше. Отложив листы в сторону, я попытался объяснить свою позицию:

– Мне хотелось оживить отчет.

Он смотрел на меня с тем же непонятным и странным выражением. Затем его лицо вдруг начало краснеть. Дыхание участилось. На миг мне показалось, что Чарли собирается чихнуть, но он захохотал. Я почувствовал гнев от такого открытого оскорбления. Он смеялся все громче и громче.

– А ну-ка почитай мне тот кусок… – хрипло выдохнул он между приступами хохота. – Как там было у тебя… «Я увидел, что обе полы ее декольтированного до талии платья крепились лишь брошкой в районе пупка».

И он снова зашелся в безудержном смехе. Такая реакция напугала меня. Я не думал, что Чарли отреагирует на мой отчет подобным образом. Его неудержимый хохот нервировал меня. Я попытался что-то ответить, но начал заикаться. Мое тело стало изгибаться само по себе. Изо рта исходило неприятное мычание…

– А еще, давай, про то…

Он попытался вспомнить точные слова. Я видел, как шевелились его губы.

– Ага! «Я поцеловал ее горячие сладкие губы, а затем толкнул Фэй на кушетку. Она сама подставляла мне страстное тело…»

Наконец мне удалось заговорить, и я с возмущением закричал:

– Ты вырываешь отдельные фразы! Это нечестно! Я дал тебе полный отчет о важных фактах. Каждый описан с абсолютной точностью! Ты должен иметь информацию о том, что случилось в твое отсутствие. Разве не так? Тебе нужны данные для последующих действий.

– Действий? – спросил он. – Что ты имеешь в виду?

– Ты должен разобраться с ними, когда вернешься домой, – не видя здесь сложностей, ответил я.

– Послушай, Джек, это все происходит у тебя в голове, – сказал мне Чарли. У тебя просто гнилые мозги. Ты псих! Придурок! Каждый, кто пишет такое о своей сестре, является законченным дебилом! Просто прими это как научный факт! И знаешь, что? Ты тупой извращенец! Ослиная задница! Пошел вон отсюда!

В коридоре появились две медсестры. Чарли повысил голос и попросил их подойти.

– Уберите его отсюда! Он выводит меня из себя!

Я встал и ушел. Мне давно уже хотелось убежать от этого неблагодарного человека. На всем пути от Сан-Франциско до Инвернес меня трясло от гнева и обиды. Это был худший день в моей жизни. Я знал, что не забуду его до самой смерти. Когда автобус проезжал через парк Самуэля Тейлора, мне в голову пришла мысль обратиться к третьей стороне, к объективной и незаинтересованной персоне. Допустим, я изложу ей всю ситуацию: мои намерения при составлении отчета и неправомерную реакцию Чарли. Пусть эта персона взвесит мои аргументы и придет к независимому решению. Мне просто хотелось понять, что я сделал не так… что было сделано неправильно.

Сначала я планировал написать письмо в журнал «Сан-Рафаэль» или в газету «Бейвуд-Пресс». Я даже начал составлять в уме послание редактору. Но затем нашлось другое решение. Распрямив листы на коленях, я исправил ошибки и отредактировал фразы, которые по тем или иным причинам не понравились Чарли. После этого мне оставалось лишь вложить отчет в конверт и написать адрес Клавдии Хэмбро. Выйдя на остановке в Инвернес-парке, я пошел по узкой дороге к ее особняку. Не создавая лишнего шума и не отвлекая обитателей дома от важных дел, я подсунул конверт под дверь и ушел.

Уже у дома Фэй (а пешая прогулка от Инвернес заняла больше времени, чем езда на автобусе) я вдруг понял, что не написал на отчете свое имя. На мгновение мне захотелось вернуться, но затем я вспомнил, что у меня с миссис Хэмбро имелась телепатическая связь. То есть она должна была понять, от кого пришел этот важный документ. Кроме того, в отчете указывались имена Ната Энтайла и моей сестры. Поэтому она без проблем могла определить источник информации.