Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, этот процесс нельзя было назвать формотрансом в его физическом воплощении, но объекты и фигуры психопространства формополевой импульс изменял примерно с тем же успехом, что и в реальном, плотном, материальном мире, к чему гость из двадцать второго числомира оказался абсолютно не готовым.
Он попытался наносить удары двумя мечами одновременно, однако Саблин-11 понял задумку «родича» и тоже принялся кромсать фигуру противника импульсами формопреобразования, начав с меча и продолжая трансформировать руку, голову и тело псевдочеловека.
Закончилось это тем, что совместными усилиями Саблины превратили гиганта-«гнома» в подобие черепахи, и Наумански, сообразив, что проигрывает, сдался.
«Мы… ещё… встретимся!» — пообещала псевдочерепаха, пятясь.
«Он убежит!» — крикнул Данияр.
«Черепаха» оскалилась, источая волны презрения и ненависти, но сбежать посланник Админа-22 не успел.
С потолка на него вдруг упала колючая крупно-ячеистая сеть и спеленала зверя в ком вздрагивающей чешуйчатой псевдоплоти. Раздался хруст, затихающий вой, и всё стихло.
Рядом с комом проявилась призрачная фигура человека в мерцающем туманном плаще. В руке он держал цепь, протянувшуюся к чешуйчатому кому, вздрагивающему от покачивания цепи.
«ДД!» — выдохнул Данияр.
Реализованный его фантазией призрак рванул к себе цепь, подхватил другой рукой то, что осталось от псевдочерепахи, превращая ком в подобие грецкого ореха, спрятал в карман плаща.
«Отличная работа, парни! Возвращаемся».
«Что будет с ним?» — кивнул на карман Данимир.
«Это наш пропуск».
«Куда?»
«В Пункт Пограничного Контроля, во-первых. Пора с ним кончать. И во владения Админа-22, во-вторых. Теперь мы имеем возможность подобраться к нему вплотную, под какой бы личиной он ни прятался. Надеюсь, вы поддержите меня?»
Саблины переглянулись.
«Всегда!»
Дмитрий Дмитриевич рассмеялся.
«Отдыхайте пока, я ненадолго отлучусь».
И фигура в плаще растаяла, унося с собой пленника — «душу» Колли Наумански.
Иногда они возвращаются…
Колодец оказался широким и неглубоким. Спустившись в него, Роберт Салтанович и Костя оказались в естественном тоннеле, который вывел их в другую пещеру, но уже совсем иного характера. По сути, это был грот, крышей которого служил слой льда. Поэтому грот был освещён волшебным, голубоватым, искристым светом, создающим небывалый эффект мерцания.
Талгат в молодости посещал Исландию и спускался в ледяную пещеру под ледником Ватнайёкюдль. Пещера была создана талой водой, по стенам и потолку лёд образовал исключительной красоты фестоны, и туристы, посещавшие национальный парк Скафтафетль, часами гуляли по пещере, не спеша выбираться обратно.
Пещера в Ергаках, конечно, была меньше и не столь красива, как в Исландии, но и она производила впечатление. А главное, Костя в её северной части нашёл ход, через который вода уходила из пещеры по мере таяния льда, и ход этот вывел его к основанию расселины, в километре от устья первой пещеры. По этой расселине легко можно было выбраться к перевалу и дождаться вертолёта.
Волков тоже побывал в гроте, нашёл следы обработки пола и стен, остатки кладки и сделал вывод, что грот использовали предки местных жителей задолго до образования государства российского.
— Странно, — заметил Роберт Салтанович, сопровождавший Волкова, — потолок ледяной, а в пещере тепло. И сырости мало.
Сергей Николаевич тоже отметил эти особенности подземелья, но обсуждать их не стал. Открытие пещеры позволяло им отступить в случае появления боевиков, и это было главным последствием находки.
Не дождавшись возвращения Саблина, Волков собрал короткое совещание, но решать какие-то глобальные проблемы в отсутствие главного распорядителя не захотели. Для принятия решения нужен был он сам.
К вечеру Костя доложил, что заметил некое движение в распадке под скалами, где он сидел в засаде.
Волков поднялся к нему с биноклем, с полчаса наблюдал за горами и пришёл к выводу, что ищейки Владык вскоре обнаружат убежище беглецов.
— Надо отступать, — сказал Костя. — Или устроить засаду и всех перестрелять.
— Стрельба соберёт сюда всех остальных Охотников, — буркнул Сергей Николаевич. — Да и нельзя нам убивать этих ребят.
— Им нас можно, а нам их нет?
— Они закодированы, в каждом программа сидит.
— Нам от этого не легче.
— Это верно, — согласился полковник.
— Так что будем делать?
Волков несколько минут обшаривал биноклем горы и группы скал, сказал твёрдо:
— Отходим, стрельбу откроем только в том случае, если они начнут первыми.
В шесть часов все собрались в пещере, выслушали предложение Волкова перебазироваться в грот с ледяной крышей.
— Может, отобьёмся? — неуверенно сказал Харитоныч, поглаживая ложе своего «Винтореза». — Их всего пятеро.
— Если начнём стрелять, явятся остальные. Шума лучше не поднимать.
— Данияр Тимофеевич просил не начинать без него активных действий, — сказал Талгат с показным безразличием.
Валерия с благодарностью посмотрела на араба, который вовсе не обязан был им помогать, рискуя жизнью. Но помогал.
— А если он так и будет… спать? — хмыкнул Роберт Салтанович.
— Данияр Тимофеевич обещал вернуться, а свои обещания он выполняет.
Волков оглядел смутно белеющие в полумраке лица присутствующих.
— Решение принято. Сидим тихо и наблюдаем.
Однако отсидеться не удалось. Тувинские казаки, которых все по-прежнему называли егерями, были тёртыми калачами и в горах ориентировались не хуже, чем на равнине. Двое из них вышли на гребень распадка, заметили блеск окуляров бинокля, который неосторожно повернул Валентин, и открыли огонь из карабинов, разбив бинокль и ранив Роберта Салтановича в плечо.
Харитоныч открыл ответный огонь и снял обоих казаков двумя выстрелами.
— Теперь уходим! — скомандовал Волков, выслушав доклад Валентина, смущённого своим непрофессионализмом.
— Мы-то уйдём, — проворчал Пётр Фомич, — а с ними как?
Валерия, бинтующая плечо Царя Салтана, быстро проговорила:
— Я помогу.
— Мужиков и без вас хватит, но мы не успеем.
— Я перенесу каждого.
Пётр Фомич в сомнении посмотрел на Волкова.
— Она справится, — усмехнулся полковник. — Салтан, Харитоныч, к расселине! Не высовывайтесь, заметите кого, выстрелите вверх для острастки. Пётр Фомич, Талгат, Костя, Валя, берите меркабу, несите в грот.