Я буду подолгу сидеть один в квартире с окнами на сквер, смотреть на свои беспомощные руки, которые ничего не умеют, слушать, как мощный ветер, налетающий из балтийских морских далей, рвёт осенние листья с непривычных мне каштанов и вязов, и думать о том, как лучше рассказать, как точнее передать ощущения мальчика, идущего зимой в школу.

Жена будет на работе, дочь в детском саду. В дверь никто не позвонит и не постучит. Во всём городе не будет людей, которые могли бы заглянуть ко мне. Не зазвонит телефон по той простой причине, что телефона не будет…

И только театр продолжит заполнять мои мысли, отвлекая и спасая от отчаяния, убеждая, что остатки смысла моего существования ещё есть, что я живу не бесцельно.

Впервые театр, прежде всегда приводивший к отчаянию, будет меня от отчаяния спасать.

Театр… А точнее, спектакль, который рос во мне и наконец заполнил собой все мысли, заставил меня взбодриться и начать действовать. Спектаклю необходимо было вырваться на свет. А это могло произойти только на сцене.

Я поехал в Москву в начале ноября. Стояла дождливая, но тёплая погода. Зимних вещей у меня в наличии не было, я всё оставил в Сибири. Калининградцы ещё едва надели плащи, а в Москве уже случились ранние снегопады. Ехал в столицу поездом. В плацкарте. Денег взял чуть-чуть. Не мог забрать из дома последние. Перед отъездом купил за бесценок в секонд-хенде шинель шведского почтальона, пришил на неё цивильные пуговицы. В ней и отправился.

Ехал без плана и без задач. Просто ехал, потому что сидеть на месте уже не мог. В Калининграде никого не знал. Что делать, не представлял.

С вокзала намеревался нагрянуть к Саше Вислову и бессовестно попроситься на диван. А дальше?.. Об этом я не думал. Сашу звонком не предупредил. Даже не поинтересовался, в Москве ли он, здоров ли и как у него дела. Позвонить мог по междугороднему автомату. Но не стал. Боялся отказа заранее.

За время оторванного от телефонного и всех других видов связи существования я детально продумал и скомпоновал в чёткий монолог сценическую повесть, исполненную на прощание в театре «Ложа». Получился настоящий спектакль. Я подобрал к нему музыку, выстроил и идеально запомнил мизансцены и мысленно отрепетировал всё деталь за деталью. Единственно, никак не мог придумать название и не определился с жанром.

Я понимал, что сделал спектакль. Но спектакль какого театра? Словосочетание «театр одного актёра» вызывало отторжение. Я не был актёром. Я был автором! Слово «моноспектакль» мне тоже не нравилось. Этим словом обычно называли выступления известных актёров, которые решили подзаработать известностью, а делиться ни с кем не хотели. Или это были одиночные работы несчастных артистов, которым не посчастливилось с режиссёрами.

Отправляясь в Москву, я точно не собирался никому и ничего продемонстрировать или доказать. Не мечтал удивить театральную общественность. В мыслях такого не имел.

Мне просто не терпелось хоть разок ещё выйти на сцену и снова пережить то, что случилось со мной в последний раз в моём театре в Кемерово. Но сделать теперь всё осмысленно! Я готов был сыграть, где угодно и для кого угодно. Мне было всё равно! А там хоть ложись и помирай.

Саше позвонил на работу с Белорусского вокзала. Застал на месте. Понимая всю свою наглость и бесцеремонность, сказал, что еду к нему и всё тут. Нашёл его похудевшим дальше некуда. Он, можно сказать, отощал. Хотя и до того был более чем строен.

Он рассказал мне, что дела его идут сложно, что он уже изнервничался до бессонницы и что держится на своей должности в театре только из-за буфета, который его хоть как-то кормит. Судя по Сашиной комплекции, кормил он его не очень.

Выслушал я Сашу невнимательно, но вежливо. А потом сказал, что мне некуда деваться, кроме дивана у него в квартире. Он только покивал и спросил, надолго ли?

– Не знаю. Надеюсь, нет, – успокоил его я.

Следом я рассказал ему о своём спектакле. Почти сыграл его. В свою очередь уже Саша слушал невнимательно, думая о своём.

– Понятно, – обречённо сказал Саша. – Могу предложить только свой буфет. Выступай в нём. Другого места у меня для тебя нет.

– Прекрасно! – сказал я. – Когда?

Буфет Театра Российской армии не мог быть просто буфетом. В этом невероятном здании всё было необычным и значительным. Сашин буфет не явился исключением.

Дело в том, что культовый фильм «Карнавальная ночь» снимали как раз в Театре армии. Великий актёр Игорь Ильинский сыграл в этой картине товарища Огурцова, а помещение Сашиного буфета исполнило роль кабинета товарища Огурцова. Так что место, предложенное мне Сашей, не было просто точкой общественного питания и выпивания. В нём был великолепный, правда запущенный паркет, высокие потолки и мощная мифическая составляющая.

Мы придумали, как можно поставить стулья для зрителей, где будет условная сцена и куда подвесить софиты, чтобы сделать свет хоть немного театральным.

Это мы всё обдумали сразу. Я вцепился в Сашу как клещ. Уж слишком долго я пробыл в изоляции без театра!

– Так когда, Саш? – нетерпеливо спросил я.

– Давай… – начал было он.

– Давай в пятницу! – сказал я.

– Так сегодня среда! – удивился Саша.

– Хорошо! – сказал я. – Давай завтра… И я быстрее исчезну!..

Уже через час Саша стал звонить кому-то, чтобы пригласить на мой спектакль. Он набрал номер, поднёс трубку к уху и тут же положил обратно…

– Так, – сказал он, – на что я буду приглашать людей? Как называется?

– Как? – спросил я и задумался на секунду.

Я спешил. Я не мог знать, что с названием, которое произнесу, буду жить долгие годы, что оно полностью изменит мою жизнь. Что оно будет переведено на все европейские языки и я даже увижу его написанным по-японски.

За спектакль с названием, произнесённым почти случайно и торопливо, я получу российские национальные театральные премии. Мне доведётся исполнять его на сценах Лондона, Парижа, Берлина, Вены, Цюриха… Такого я представить себе не мог. А то, возможно, придумал бы другое.

– «Как я съел собаку», – сказал я.

– Что? – спросил Саша.

– «Как я съел собаку», – повторил я. – Нормально! Тут есть явная идиома, и в то же время…

– Собаку так собаку, – сказал Саша и снова набрал телефонный номер. – Аллё, – сказал он в трубку, – привет! Слушай, вот почему звоню… У меня в пятницу вечером будет спектакль… Приходите!.. Это будет хороший спектакль!.. Нет!.. Моноспектакль… Автор – парень из Кемерово… Талантливый… Сам и играет… Нет, не поёт… «Как я съел собаку»… Да, да… – Саша засмеялся. – Собак на сцене не будет… В семь… Пока!.. Всего доброго!.. – Он положил трубку. – Не придёт.

– Конечно, не придёт… – весело сказал я. – Ты бы пошёл? На талантливого парня из Кемерово? Я бы ни за что! В пятницу вечером?! Ни в коем случае не пошёл бы!