Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«В общем-то ничего сложного», — решил Лэнгдон. Все лекционные материалы он хранил дома.
— Что ж, я подумаю. Какого числа мероприятие?
Секретарь смущенно кашлянул.
— Видите ли, сэр, оно состоится сегодня.
Лэнгдон расхохотался:
— Сегодня?!
— Поэтому мы и всполошились. Институт попал в очень неловкое положение… — Секретарь заговорил быстрее: — Мистер Соломон готов прислать в Бостон частный самолет. Полет займет всего час, и к полуночи вы вернетесь домой. Знаете терминал деловой авиации в Бостонском аэропорту имени Логана?
— Найду, — неохотно признал Лэнгдон.
«Неудивительно, что Питер всегда добивается желаемого».
— Чудесно! Сможете подъехать туда, скажем… к пяти часам?
— Ну, ничего другого мне не остается! — усмехнулся Лэнгдон.
— Я просто хочу порадовать мистера Соломона, сэр.
«Питера все хотят порадовать», — подумал Лэнгдон и, не видя другого выхода, сказал:
— Хорошо, передайте ему, что я согласен.
— Замечательно! — с огромным облегчением воскликнул секретарь. Он сообщил Лэнгдону хвостовой номер самолета и прочую необходимую информацию. Интересно, Питеру Соломону хоть кто-нибудь отказывал?
Вернувшись к кофемолке, Лэнгдон подкинул в нее зерен. «Лишний кофеин сегодня не повредит, — подумал он. — День предстоит трудный».
Глава 4
Величественное здание Капитолия расположено у восточной оконечности Эспланады, на плоской возвышенности, которую городской архитектор Пьер Ланфан назвал «пьедесталом в ожидании монумента». Размеры участка впечатляют: больше семисот пятидесяти футов в длину и трехсот пятидесяти в ширину. Площадь внутренних помещений Капитолия превышает шестнадцать акров; здание насчитывает пятьсот сорок одну комнату. Неоклассическая архитектура следует образцам Древнего Рима, идеалы которого немало послужили основателям Америки для создания законов и культуры новой страны.
Новый пост охраны Капитолия расположен под землей, в недавно законченном экскурсионном центре, под великолепным стеклянным сводом.
Недавно принятый на работу охранник Альфонсо Нуньес внимательно рассматривал приближающегося посетителя. Бритоголовый мужчина несколько минут простоял в вестибюле, заканчивая телефонный разговор. Его правая рука висела на перевязи, а сам он слегка прихрамывал. Судя по изношенной армейской куртке и наголо обритой голове, к посту охраны шел военный. Военнослужащих на улицах Вашингтона всегда хватало.
— Добрый вечер, сэр, — сказал Нуньес, следуя протоколу службы безопасности, который предписывал обращаться к любому посетителю мужского пола, входившему без спутников.
— Здравствуйте, — сказал незнакомец, осматриваясь в почти пустом помещении. — Сегодня у вас тихо.
— Финал Национальной футбольной лиги, — пояснил Нуньес. — Весь город болеет за «Редскинз».
Нуньес тоже хотел посмотреть матч, но ему, как новичку, пришлось заступить именно в эту смену.
— Выложите все металлические предметы на поднос, пожалуйста, — сказал он.
Посетитель начал одной рукой выкладывать из карманов вещи, а Нуньес внимательно за ним наблюдал. Человек невольно делает поблажки калекам и раненым, однако Нуньеса научили не доверять этому инстинкту.
Он дождался, пока бритоголовый выложит на поднос обычный набор: завалявшуюся в карманах мелочь, ключи и два мобильника.
— Растяжение? — спросил он, посмотрев на больную руку посетителя, обернутую несколькими слоями эластичного бинта.
Бритый кивнул:
— Поскользнулся на льду. Неделю назад. До сих пор болит, зараза.
— Сожалею. Проходите, пожалуйста.
Посетитель прошел через детектор, и машина возмущенно запищала.
Он нахмурился.
— Так и знал! У меня перстень под повязкой, врачи не смогли снять, потому что палец распух.
— Не страшно, — сказал Нуньес. — Я проверю металлоискателем.
Он провел жезлом по перевязи. Единственным подозрительным предметом оказался металлический предмет на безымянном пальце бритого. Нуньес кропотливо обследовал металлоискателем каждый дюйм повязки и пальцев. За ним наверняка внимательно следили из пункта наблюдения, а ему не хотелось терять работу.
«Лучше перестраховаться».
Он осторожно засунул жезл под перевязь, и бритоголовый скривился от боли.
— Извините.
— Ничего. Время сейчас такое — осторожность не повредит.
— Ваша правда.
Нуньесу посетитель понравился. Как ни странно, здесь с такими вещами считались — наитие стало основным подспорьем американцев в борьбе с терроризмом. Ученые доказали, что интуиция помогает установить угрозу куда лучше любого прибора. «Дар страха» — так это называлось в каком-то справочнике по безопасности.
Все инстинкты Нуньеса молчали. Подойдя ближе, он заметил единственную странность: бритоголовый здоровяк намазал лицо и голову каким-то кремом — то ли тональным, то ли маскирующим.
«Подумаешь! Кому же хочется зимой ходить бледным?»
— Все нормально, — сказал Нуньес, убирая жезл.
— Спасибо.
Посетитель начал раскладывать вещи по карманам, и тут Нуньес заметил на кончиках пальцев его больной руки татуировки: корону на указательном и звезду на большом. «Нынче все делают себе наколки», — подумал он. Хотя подушечки пальцев — уж очень чувствительное место.
— Больно было?
Здоровяк посмотрел на пальцы и хохотнул:
— Меньше, чем вы думаете!
— Везет, — сказал Нуньес. — Моя жутко болела. В учебке мне накололи на спине русалку.
— Русалку? — усмехнулся бритый.
— Ну да, — смутился Нуньес. — Ошибки молодости…
— Понимаю. Я в молодости тоже совершил ошибку — теперь каждое утро просыпаюсь с ней в одной постели!
Они посмеялись, и бритый ушел.
«Прямо детская игра», — подумал Малах, проходя мимо охранника к эскалатору. Попасть в Капитолий оказалось на удивление просто. Сутулая спина и выпирающий живот изменили его облик, а крем скрыл татуировки на лице и руках. Но самой гениальной находкой была перевязь, в которую Малах спрятал очень важный предмет — его-то и нужно было пронести в здание.
«Подарок единственному человеку на свете, способному помочь мне найти желаемое».
Глава 5
Самый большой музей в мире, оснащенный по последнему слову техники, — одна из наиболее оберегаемых тайн на планете. В нем больше экспонатов, чем в Эрмитаже, музее Ватикана и музее «Метрополитен», вместе взятых. Несмотря на столь богатую коллекцию, очень немногим доводилось попасть за тщательно охраняемые стены.
Расположенный сразу за городом, по адресу Силвер-Хилл-роуд, 4210, музей представляет собой массивное зигзагообразное сооружение, состоящее из пяти соединенных между собой отсеков — каждый отсек длиннее футбольного поля. Сразу и не скажешь, что за голубоватым металлическим фасадом кроется столько странного: шестьсот тысяч квадратных футов загадочного мира, в котором есть «мертвая зона», «мокрый отсек» и больше двенадцати миль стеллажей для хранения экспонатов.
Подъезжая в белом «вольво» к главным воротам музея, Кэтрин Соломон была сама не своя.
Охранник улыбнулся:
— Смотрю, вы не футбольная фанатка, мисс Соломон? — Он убавил громкость телевизора, по которому показывали предматчевое шоу.
Кэтрин натянуто улыбнулась:
— Сегодня воскресенье.
— Ах да! У вас же встреча.
— Он здесь? — с тревогой спросила Кэтрин.
Охранник заглянул в бумаги.
— В журнале не отмечался.
— Наверно, я рано приехала.
Кэтрин приветливо махнула охраннику и поехала по извилистому подъездному пути к своему месту на маленькой двухъярусной парковке. Она собрала вещи и напоследок взглянула на себя в зеркало заднего вида — скорее по привычке, чем по необходимости.