таким волнением, что не было сил его скрыть. Ведь это редкая удача! Господь сам влагает орудие мщения ей в руки!

— Изъян есть, — произнесла она, — и я скажу какой… при одном условии.

— Говори, я все исполню, — легковесно пообещал Люцифер. — Что за условие?

Лилит медлила, подбирая слова.

— Ты враждуешь не с Адамом — он-то не просил тебя ему поклоняться. Это все Господь. Человека не тронь, а вот жену, которую дал ему Господь… — Лилит поперхнулась. — Мне кажется, она не устоит, если ты захочешь с ее помощью нарушить божественный замысел. Но человека пощади, ради меня.

Люцифер беззвучно присвистнул, приподняв брови:

— Ого!

— Я первая увидела Адама, — оправдываясь, пояснила Лилит. — Он мне нужен!

Люцифер сощурил глаза:

— А зачем? Впрочем, какая разница? Не будем спорить. Если все пройдет гладко, я потом поделюсь с тобой кое-какими мыслями. Вдвоем мы способны устроить здесь такой переполох!

Лилит едва заметно содрогнулась. Когда-то она вместе с Адамом тоже строила большие планы. Все еще может состояться… если, конечно, Господь не слышит этот разговор.

— Так ты не тронешь его?

— Так и быть, не стану ломать твою любимую игрушку. А ведь верно, мне надо биться с Богом, а не с этим ходячим комом глины, именуемым Адамом. Так в чем же хитрость?

— Эдем, — медленно выговорила Лилит, — всего лишь пробный участок. И конечно же, не все в нем продумано до конца, иначе нам было бы сюда не пробраться. Посреди Сада Господь посадил Древо и запретил любому трогать его. Это проверка.

— Кажется, я начинаю понимать.

— Проверка на послушание. Бог не доверяет человеку: он создал его слишком могучим. Древо есть познание добра и зла, а Бог не хочет, чтобы знание проникло в Сад, потому что он властвует над человеком только в силу его неведения о собственных возможностях. Если кто-либо из этой пары съест плод, Бог вынужден будет его сразу же устранить. Люцифер, уговори женщину попробовать плод, и тогда Адам останется в Эдеме со мной!

Змей искоса взглянул на нее и засмеялся:

— Но ведь если один из них не выдержит испытания, о котором ты толкуешь, то Бог перестанет доверять им обоим, разве нет? Он сочтет их нынешний облик незаконченным, уничтожит их и задумает новый опыт претворения мира.

Лилит не могла справиться с дыханием. Волнение накатывало на нее, словно прилив, и нездешний ветер развевал ее темные волосы.

— Пусть только попробует! — запальчиво выкрикнула она. — Я спасу Адама. Господь допустил оплошность, вложив в Сад столько мощи. Ему не надо было одушевлять Адама и начинять подобием разума. Бог должен был скрыть от него близкую связь человека и земли, из которой тот сотворен. Адам и рай — единая плоть: они равно наделены божественным даром. Бог не сможет уничтожить одно без другого, а вместе они — сила. Если они разом восстанут против Бога, а я помогу им…

Оттенок сочувствия проскользнул на прекрасном змеином лице Люцифера.

— Бог одолел и меня, — напомнил он. — Думаешь, с тобой ему не справиться?

Лилит смерила его дерзким взглядом:

— Я повелительница воздуха и тьмы. У меня свои хитрости и возможности, над которыми не властен даже Бог. Если сложить их с силами Адама и всего рая… Сад полон жизни и могущества, Адам одной с ним плоти; им нельзя друг без друга, как и человек не может обходиться без женщины. Сейчас у Адама есть Ева, но, когда Евы не станет, он вспомнит о Лилит. Непременно вспомнит! И сразу поймет, какая опасность ему угрожает! А с моей помощью ему, возможно, удастся ее предотвратить.

— Если Господь устранит Еву, — вмешался Люцифер, — то и Адама вместе с ней. Они суть одно.

— Но ведь не обязательно Он устранит их одновременно — я готова даже поспорить. Я бы сама убила ее, если бы только могла, но мне позволено трогать в Саду только то, что само мне не противится… Нет, придется подождать, пока Ева не обнаружит неумение управлять собственной плотью, а когда Бог будет ее наказывать, я постараюсь улучить момент и поднять против него Эдем. Сад можно считать почти разумным. Думаю, мне удастся его подстрекнуть — возможно, не без помощи Адама. Адам и Эдем неразделимы, а когда мы избавимся от Евы, я буду так же неотделима от Адама, как и прежде. Все мы по отдельности не одолеем Господа, но если соединить Эдем, Адама и меня, то нам это будет по силам! — Лилит тряхнула головой, и густая темная шевелюра туманом окутала все ее тело. — Эдем — самостоятельная сущность; думаю, мне удастся заключить всех нас в непроницаемое пространство, а во тьме есть места, где мы сможем укрыться даже от Бога!

Люцифер снова прищурился:

— Может быть, может быть. — Он медленно склонил голову. — Ты, конечно, обезумела, но с моей помощью, глядишь, что-то и выйдет. Конечно, женщина собой недурна… — Он рассмеялся. — Какая досада для Господа!

— Эта женщина, — задумчиво произнесла Лилит, — носит мое тело, а я — само зло… Надеюсь, в ней сохранилось немало порока, и Ева сама, хм, потянется к тебе. Удачи, Люцифер!

В самом центре Сада, в низкой лощине, покрытой бархатистой травой, росли два дерева. На одном краю поляны стояло темное Древо, листва которого, словно мантия, облекала неяркий свет, исходящий изнутри, от скрытых там плодов жизни. А Древо познания посреди лощины выставляло напоказ свои румяные плоды, словно полыхающие внутренним огнем среди глянцевито-зеленых листьев. Древо познания добра и зла и было средоточием рая, его сердцем; от него расходились по Саду пульсирующие воздушные волны.

Ева ступила босой ножкой на склон лощины и боязливо оглянулась. В пасти змея затрепетал раздвоенный красный язычок.

— Ева, — тихо подбодрил он, — Ева…

Она улыбнулась и стала спускаться, а змей последовал за ней гибкой поступью неземной красоты, ныне навсегда утраченной. Никому не ведомо, как шествовал змей до грехопадения. Из всех земных существ это знает только Ева, и кое-что она никогда не рассказывала Адаму.

Они остановились в тени Древа. Их пронизывали плавные и сильные воздушные колебания, отчего светлые волосы Евы слегка колыхались. Все плоды Древа показались из листвы, чтобы рассмотреть ее, а ближние ветки любовно склонились к женщине, составлявшей с Адамом одну плоть.

Одна из веток заманчиво пригнулась, и Ева потянулась за румяным яблоком, скользнувшим ей прямо в ладонь. Оно будто само оторвалось от черешка; Ева уставилась на плод, и ее рука вдруг затряслась. Попятившись, она натолкнулась на змея и взвизгнула от накатившего на нее страха. Змей же нежно обвился вокруг ее прелестного,